«Итак, кто-то хотел проникнуть в квартиру. Зачем? Убить меня? Или не знали, что хозяйка дома? А тогда что? Ограбить? Но почему именно меня?»
Вера вспомнила леденящие душу криминальные сюжеты, связанные с известными спортсменами, победившими на престижных мировых и европейских соревнованиях. Возвращаясь домой с золотыми медалями и денежным эквивалентом победы, они нередко подвергались рэкету, шантажу и ограблению. Может быть, кто-то позарился на ее премию за первое место? Тогда эти «кто-то» должны были знать, что она приехала и привезла деньги. Ей тут же вспомнился тот белобрысый красавчик из самолета. Он видел газетную статью, и у него было достаточно времени, чтобы идентифицировать Веру с ее фотографией на полосе «Новостей культуры». Но тогда получается, что он следил за ними. Они мотались по Москве — из Шереметьева на Юго-Запад, оттуда в центр и к «Дмитровской» — и наверняка заметили бы столь поразившего Танечкино воображение молодца. А ключ? Откуда ключ? Ведь открывали именно ключом. От квартиры всего три ключа: два — у нее, один — у Марьи Степановны.
Вера подбежала к ящичку с особенно важными мелочами. Он находился в прихожей на тумбочке и являл собой плетеную шкатулку с петелькой и деревянной пуговичкой вместо замка, где находились запасные ключи, квитанции, квартирные счета и прочая, легко теряющаяся мелочь. Вера пошуршала квитанциями, потом вынула их и перевернула ящичек вверх дном, — ключа там не было…
Вера не сомкнула глаз до самого утра. Некоторое время ей представлялось, что она когда-то отдала ключ Рудику, а потом забыла об этом. Но в том-то все и дело, что забыть Вера ничего не могла.
С детства тренируя свою память, Стрешнева постоянно повторяла эти упражнения до сих пор (заметить необычную машину и запомнить ее номер, мельком взглянуть на прохожего и детально воспроизвести его лицо в памяти) и гордилась тем, что одна из немногих исполняет программу наизусть, без нот. Нет, не отдавала она ключ. Перед отъездом Вера оплачивала телефонные счета, а корешки положила в шкатулку, — ключ был там.
За окном забрезжил рассвет, и Вера отправилась в ванную. Ничто, знала она по опыту, так благотворно не действует на организм, измученный бессонной ночью, как очень горячий душ и чашка крепкого кофе.
«Голь перекатная», — усмехнулась Вера, глядя на себя в большое зеркало ванной комнаты. Что-то в ней, однако, неуловимо изменилось. Когда? За прошедший год или за эту ночь? В уголках губ стерлась надменная складочка, в темно-карих глазах растаяли ледяные иголки, и глаза сделались печальными, как у Сикстинской Мадонны.