При воспоминании о жене на этот раз он не испытал печали, которая неотступно держала его последнее время. Он представил себе ее удивленное лицо. Ее широкую ладошку, на которой лежит «золотая виза», пластиковая карта, которую Витечка приготовил для нее.
Он выбрался из постели и протопал мимо Никиты в ванную.
— Твое полотенце зеленое, — предупредил Никита.
— Спасибо, а все остальные, я думаю, Дарзика, — проворчал он.
Витечка долго чистил зубы жесткой щеткой, благодаря которой, верил он, они до сих пор не знают сверла бормашины. Он долго стоял под душем, успокаивая тело, которое внезапно завелось и вытворяло невесть что. Он поливал себя то холодной водой, то горячей, делал это так долго, что Никита постучал в дверь и крикнул:
— Не думай плохо о Дарзике. Этот четвероногий привит от разных болезней. Он здоров и чист, как мало кто из двуногих.
Витечка фыркнул, осыпая брызгами розовую кафельную стену ванной. Он уже пришел в себя.
Вчера Никита предложил ему остаться, когда они допили присланную на пробу бутылку красного вина Они собирались определить, стоит ли это вино того, чтобы работать с ним. Красное сухое, в нем было не десять градусов, а двенадцать. Партнеры уверяли, что для Екатеринбурга, где они собирались его разливать и продавать, и для северного Суходольска, где собирались продавать, именно поэтому оно гораздо лучше. Крепче.
Никита и Витечка смеялись над ними — только сидя посреди Европы, можно вообразить, что разницу в два градуса, да еще вокруг десяти, способен заметить крепкий уральский и северный потребитель. В начале девяностых, когда в Суходольске не было ни капли спиртного, по городу ходила шутка: мол, надо срочно его переименовать. Пускай будет город Мокрогубовск, тогда магазинные полки станут ломиться от бутылок.
Вино обоим понравилось, они пили его и закусывали разговорами. Поэтому Витечка остался у Никиты.
— Моя виноградная жена у себя, я один, — сказал Никита. — Ложись и спи.
— Покажи где, — попросил Витечка.
Когда Никита подвел приятеля к кровати, он не удержался и осторожно задал вопрос:
— Витек, а ты до сих пор ничего не сказал Анне?
— Нет.
— Ты крепыш. — Он окинул его таким взглядом, будто перед ним сидел тяжелотелый борец сумо, а не изящный молодой мужчина. — Я бы не смог. — Он покрутил головой. — Даже не потому, что я болтун какой-нибудь. Я побоялся бы, что будет, если жена узнает, и вдруг не от меня. — Он покрутил головой. — На кухне не осталось бы ни одной сковородки. — Он засмеялся.
— Хорошо, что сковородки теперь не чугунные, — заметил Витечка.
— Но чтобы разбить тефлоновые, надо колотить ими о чугунную голову. — Никита кулаком постучал по своей голове. Густые рыжеватые волосы рассыпалась, искрясь в свете длинноногого торшера.