В семь мы снова сменились, и я сразу же направился к палатке столовой. Она уже была переполнена. Там оказалось несколько человек с другой позиции. Я огляделся, но Марион Шелдон не увидел. В конце концов я взял себе выпивку и присоединился к другим.
Я не отрывал глаз от входной двери, но Марион все не шла. Сперва я думал, что она, наверное, опаздывает, но к половине восьмого я уже стал гадать, а не забыла ли она обо мне вообще. Мне стало немного тоскливо. К нам присоединился Треворе, тут уже собрался весь наш расчет. Количество бутылок на столе быстро росло. В помещении стало невыносимо жарко и шумно. Мне было как-то не по себе, я страшно устал.
Вскоре после восьми пришла Элейн и присоединилась к нам. Я не знал, насколько она близка с Марион, но подумал, что, возможно, скажет мне, что с той случилось. Элейн сидела в конце зала с Треворсом и двумя сержантами, и мне было как-то неудобно. Я ждал, набираясь смелости. Правда, я опасался насмешек, которые, безусловно, вызвала бы моя озабоченность судьбой какой-то особы из ЖВС. Потом кто-то заговорил о том, что надо бы сходить в столовую за едой, и, когда они встали, я присоединился к ним. Проходя мимо Элейн, я спросил:
— А что случилось с Марион?
Элейн глянула на меня через плечо.
— А, влипла в какую-то историю. Четыре дня нарядов вне очереди. Передать ей ваш привет? — В глазах Элейн сверкнул дьявольский огонек.
У меня вдруг засосало под ложечкой.
— Из-за чего она влипла? — спросил я.
— Об этом, мой дорогой, она не распространялась. — И снова я уловил этот огонек в ее глазах. Мне стало неловко. — Уж не вы ли, случаем, всему причиной, а? Вы, похоже, времени вчера вечером даром не теряли.
Я не знал, что и сказать. У меня возникло нехорошее предчувствие, а поскольку я опасался, что Элейн права, я начисто лишился дара речи и вдруг осознал, что все за столом притихли и прислушиваются к нашему разговору.
Элейн дружеским жестом сжала мне руку.
— Не расстраивайтесь. Я передам ей ваш привет.
И одарила меня сладкой как сахар улыбкой.
Я ответил ей ухмылкой, наверное, ужасно глупой, и вышел с парнями из палатки. Когда мы пересекали плац, направляясь к большому корпусу ВТС, за которым находилась вечерняя столовая, Кэн сказал:
— Сучка она, правда?
— А, не знаю, — ответил я. — Я ведь был как в воду опущенный, разве нет? Я договорился встретиться там с Марион, а она не пришла.
Кэн засмеялся.
— И все равно она сучка. Ты не знаешь Элейн. Она умеет быть по-настоящему милой, хотя эти ее «мой дорогой» несколько отдают дешевой стороной Пикадилли. А иногда прямо кошка, и всё. Тайни считает ее образцом всех добродетелей. Он очень прост. А она неразборчива в своих связях, насколько это возможно в лагере. Она в самом прямом смысле хочет каждого мужчину, какого только видит.