Утром его разбудил густой, терпкий дым, которым Джеймс окуривал комнату. Несмотря на то, что сон длился всего несколько часов, Габриэль чувствовал себя свежим и хорошо выспавшимся.
– Как спалось? – поинтересовался Джеймс.
– Ещё не знаю.
– Выпей, – жрец протянул ему чашку с густым травяным отваром.
Напиток был до ужаса горьким. К тому же он обдал всё тело волной холодного огня, иначе это ощущение и не назовешь.
– Дьявол! – выругался от всей души Габриэль.
– Я вижу, ты идёшь на поправку.
– Завтрак готов, господа, – доложил Паркер.
– Хватит разлёживаться, – сказал Джеймс.
– Я не хочу есть.
– Через минуту ты будешь готов проглотить быка. Вставай.
Габриэль нехотя встал. Конечно, боль совсем не исчезла, но стала терпимой.
– Надеюсь, ты уже понял, что этот брак – настоящая катастрофа, – спросил Джеймс после еды.
– Катастрофой его делаю я. По твоему, кстати, приказу.
– Ты всего лишь создаёшь условия, при которых проявляется истинная природа вещей.
– Да, но это вызывает слишком сильную боль.
– Боль вызывает как скальпель хирурга, так и инструмент палача. Всё дело в том, какой смысл несёт в себе эта боль.
– В таком случае я – подручный палача.
– Скорее, ты – ассистент хирурга. А вот любой другой на твоём месте был бы уже палачом.
– Не вижу разницы.
– Это потому, что ты не видишь альтернативы. Поверь, она намного ужасней того, что делаешь ты.
– Давай обойдёмся без философии.
– Думаю, ты уже достаточно силён, чтобы идти к ней. Собирайся. Сейчас ей нужно, чтобы рядом был настоящий друг.
– Настоящий друг. Какая ирония.
– Не лишай богов чувства юмора. Это единственный грех, который они не прощают.
Кэт выглядела ужасно. Её прекрасные глаза были красными от слёз, а веки опухли. Под глазами были большие чёрные круги. Скорее всего, она проплакала всю ночь.
– Милый Ланцелот, я так хочу умереть! – сказала она и заплакала, едва он вошёл в дом. – Они смотрели на меня, как будто я прокажённая… А Артур, видели бы вы его глаза. Он меня ненавидел! Почему вас там не было! Только вы могли бы меня защитить!
– Мне очень жаль, милая Кэт. Клянусь, я больше не буду бросать вас ради дурацких сражений с мифическими драконами.
– Клянётесь?
– Клянусь.
– Но скажите мне, почему? За что? В чём я провинилась перед богом или людьми?
– Иногда господь нас наказывает, просто шутя, как Иова. В нём не больше любви или справедливости, чем в булыжнике на мостовой.
– Не говорите так, Ланцелот!
– Вы уже вызывали врача?
– Я не хочу никаких врачей.
– Нельзя быть такой беспечной.
– Полно вам. Это мог быть мимолётный недуг, из которого совсем не стоит делать трагедию… Представляю, как меня сейчас обсуждают эти светские гусыни.