— «Как ее зовут?» Кого, сэр? — переспросила она.
— Невесту вашего брата, разумеется, — усмехнулся Флетчер, вызвав у Билли острое желание запихнуть в его горло проклятую хлебную корку, чтобы он задохнулся в страшных мучениях.
Черт его побери, он знал, как вывести ее на чистую воду, уже во второй раз он использовал этот простой, но безошибочно эффективный прием. Что ж, соврать еще раз и придумать подходящее имя было для нее парой пустяков, но она решила сменить тактику, чтобы на этот раз у него не осталось никаких сомнений в правдивости ее истории.
— Мне очень жаль, господин Белден. Вы правы, никакой невесты нет. — Прикрыв рот рукой, она со всей силы укусила тыльную сторону ладони, чтобы вызвать приступ настоящего рыдания.
— Вы поражаете меня, господин Смит. Скажите, а ваш счастливчик брат тоже не существует?
Билли опустила голову и уставилась на одеяло, надеясь, что любой мальчик на ее месте поступил бы именно так. Она напрягла все свои умственные способности, пытаясь найти достойный выход. Трясущимися пальцами она вытащила большой красный и не очень чистый платок из кармана бриджей и принялась шумно сморкаться.
— Нет никакого Джорджа, вы правы, сэр. Вернее, теперь уже нет для меня. Он убежал к морю, когда наш отец умер. Он говорил, что хочет убить Бони — человека, из-за которого умер отец. А еще Джордж убежал от кредиторов. Эти ужасные люди нагрянули к нам почти сразу после смерти папы. Они забрали все, даже мои любимые сапоги. О, это были отличные сапоги, сэр, — красные, с зелеными отворотами. Я очень их любил, но не представляю, кому, кроме меня, они могли бы пригодиться. После этого я должен был переехать к нашей дальней родственнице в Танбридж-Уэллс, но она совсем стара, и я был бы для нее тяжелейшей обузой. Я не мог сделать этого, поэтому убежал. Вы ведь не отправите меня назад, господин Белден? Моя тетушка наверняка заставит меня есть только кашу и будет ежедневно читать мне проповеди.
— Вы нарисовали мне страшную картину, господин Смит, хотя я, пожалуй, соглашусь, что большинство старых добрых тетушек не отличаются жизнелюбием. Проповеди могут быть ужасно вредны для пищеварения, — сказал Флетчер сочувственно. — Что ж, я подумаю над вашей просьбой. Но ведь ваша тетушка, должно быть, очень волнуется. Ведь вы еще слишком молоды для самостоятельной жизни.
Теперь Билли приняла воинствующий вид, пора было продемонстрировать Флетчеру, что он имел дело со взрослым человеком, а не с младенцем. Уже привычным Флетчеру образом она упрямо вздернула подбородок.
— Мне уже тринадцать, сэр. Я мужчина и могу сам о себе позаботиться. У меня было много приятелей моего возраста, которые по несколько лет прожили одни.