— Что за чушь ты несешь? Я ничего не говорил, — вызывающе выругалась она. — Теперь ты пьешь круглые сутки, а не с утра до вечера, как раньше? Не говори мне, что ты стал слышать странные голоса. — Она покачала головой со скорбным выражением лица: — Ш-ш, это плохой знак.
Но Хедж, который успел принять бренди в количестве, скорее достаточном для того, чтобы обострить свой разум, чем затуманить его, не поддался на попытку Розали сбить его с толку. Бодро шагнув в стойло на полусогнутых ногах и подбоченившись, он наклонил вперед свою голову на тощей шее и пристально посмотрел в глаза Розали.
После длинной паузы он повернул голову в сторону и плюнул с поразительной точностью, сбив на лету муху, которая злобно зажужжала, подпрыгивая на соломе.
— Ты, чертова курица, — сверкнул глазами Хедж. — Розали, да? Черт меня побери, если я видал нечто подобное!
Леденящий ужас сковал разум Розалии, и ее колени подкосились от страха:
— Ты, ты же не собираешься пожаловаться на меня, Хедж?
Хедж вскинул голову:
— Я? Ты ополоумела? И как это будет выглядеть — девчонка водила меня за нос? Ты меня ловко одурачила, и я не хочу стать всеобщим посмешищем благодаря своим же стараниям.
Розали бросилась бы ему на шею от благодарности, если бы Хедж мылся немного чаще. Вместо этого она произнесла:
— Спасибо тебе, Хедж. Я буду работать в два раза больше, чем прежде, чтобы отблагодарить тебя. Ты в самом деле лучший друг.
Хедж шмыгнул носом, проворчал что-то по поводу того, что, мол, конечно, было бы замечательно, если бы она стала работать в два раза больше, чем прежде, потому что то, что она делала прежде, не стоило и выеденного яйца. Потом он спросил:
— А почему ты сбежала, Рози? Кто-то охотится за тобой?
— На самом деле, Хедж, я сбежала из работного дома, куда мой злой дядька отправил меня после того, как захватил наше поместье. Моя мать была там со мной, но она умерла — у нее было плохо с сердцем. А хозяин… Скажем так, он стал смотреть на меня со странным блеском в его маленьких свинячьих глазках. Стало понятно, что надо бежать. Я немного разбиралась в лошадях — я часто ездила верхом, прежде чем мой отец умер, и гнусный дядя Арнольд забрал все, что у нас было. Так я и попала сюда.
Хедж не слыл особо проницательным даже в свои лучшие времена, затуманенные многими последующими годами, вымокшими в бренди. Нетрудно было догадаться, что история Розали — быстро сплетенная хрупкая ткань нелепой лжи — оказалась достаточно прочной, чтобы привлечь сердобольного Хеджа на свою сторону.
— Ты моя бедная овечка, — сокрушался бывший жокей, отечески похлопывая ее по плечу, доказывая Розали, что он мог проглотить ведро вздора так же легко, как графин эля. — Но хозяин ничего не должен знать, если он догадается о твоем вранье — нам обоим конец. Так что больше ни звука о том, что ты — девчонка, ты слышишь? Так что держи язык за зубами, а я обещаю тоже помалкивать.