— Амбец! — говорил он. — Я пропал!
— Ерунда. Скажешь, что, исследуя жизнь вытрезвителей, был потрясен картинами свинцовых мерзостей нашей жизни, выпил с горя и сам попал в вытрезвитель. Или у приятеля напился и заснул. Она же знает твою особенность.
— Я ни разу после свадьбы… Где телефон? Есть телефон?!
— Не ори, он перед тобой на столе.
Чтобы не слушать его жалких оправданий перед женой, я пошла в ванную. И была там столько, сколько понадобилось, чтобы дождаться, когда хлопнет дверь.
Потом пообещала себе: во-первых, никогда больше не оказываться в квартире Ильи и вообще избегать с ним контактов. Во-вторых, никогда больше ничего не иметь с Антоном.
Но он стал поглядывать на меня с каким-то… как бы это сказать… С торжествующим, похвалебным видом, вот как. Это точное слово. Мало того, он в присутствии других фамильярничать начал.
И я, пока этого не заметили, тут же решила пресечь. Улучив минуту, когда мы были наедине, сказала:
— Послушай-ка, Антоша. Хватит строить мне глазки.
— Лапушка моя, что с тобой? — сел он на край моего стола.
Ткнув его кулаком довольно грубо (и довольно, кажется, больно), я встала:
— Запомни: ничего не было. Был мой каприз. Если ты кому-нибудь хотя бы слово… Я тебя уволю.
Он стоял с лицом внимательным. Задумчивым. Молчал.
— Что-нибудь неясно? — поинтересовалась я.
— Ясно… Ты все-таки стерва…
— Я это знаю. Дальше?
— Дальше тишина, госпожа редакторша. Разрешите приступить к служебным обязанностям?
— Разрешаю.
— Спасибо. Если вам когда-нибудь еще понадобятся сексуальные услуги, рад буду помочь. Или порекомендую кого-нибудь. У меня есть один приятель, большой мастер этого дела.
Он хамил от злости и обиды. Я его понимала и не стала усугублять, прекратила разговор.
Но вечером этого дня, перед сном, вспоминала его слова, лицо и подумала о том, что я, пожалуй, не так уж хорошо его знаю, как мне казалось.
Параллельно я продолжала терзаться предположениями о девчушке-художнице.
Не то чтобы ревность или… Просто я люблю все знать точно!
Я могла бы напрямую спросить Сергея. Но он ведь никогда не врал. А тут, боюсь, соврет. Зачем же заставлять его это делать?
Я просто хочу знать. Если да, пусть так. Пусть я буду дважды брошенной.
Мне казалось в те дни, что я вообще хочу остаться совсем одна.
Я люблю ходить по городу пешком: быстрыми, легкими молодыми шагами. Женская походка, когда женщина идет быстро, крайне редко бывает красивой. Но у меня красивая быстрая походка. И еще: я люблю, грешна, когда на меня смотрят мужчины, но терпеть не могу уличных приставаний, которые в наше беспардонное время стали обычным делом. Мужчина, пристраивающийся к прогуливающейся женщине (или просто идущей), — это одно, а если он пустится вдогонку за мной, летящей, он будет смешон.