Алкей помог Марене подняться и вывел её из зала. Кто-то из людей Дагона принес ему чистую одежду. Он поспешно натянул светлую тунику и застегнул на талии пояс с ножнами. Привели Стиса и его жену Тару. Купец был явно напуган, но старался скрыть это. Его жена была бледна, как мел и дрожала объятая ужасом, словно осенний лист на ветру. Стис поклонился Дагону, а за ним и его жена.
— Где нож Силаса? — спросил Дагон купца. — Мы не нашли его у Дария, ни у его родных, значит, он отдал его тебе на сохранение, не так ли?
Стис отрицательно покачал головой.
— У меня нет ножа, — ответил он. Голос купца подозрительно дрогнул.
— Плохо, — нахмурился Дагон. — Я хотел пощадить твоих людей в обмен на нужную мне вещь, но раз ты не знаешь, куда Дарий спрятал нож… Придется все-таки твоей дочери сегодня выполнить свой супружеский долг. Мои воины долго были в море и давно не видели женщин, тем более таких красивых как Марена. Им будет приятно узнать, как их король заботится о своих подчиненных, — закончил он и улыбнулся своей холодной улыбочкой, которую я начинала ненавидеть.
Купец вздрогнул.
— Я ничего не знаю о ноже, — упрямо повторил он. — Я ничем не могу помочь своей дочери. Тара заплакала. Дагон повернулся к Эйрику.
— Ты хотел Марену? — спросил он и кивнул, увидев, как загорелись глаза воина. — Бери её, только не будь жадным, поделись с друзьями.
Я увидела, как Тара упала на колени перед Дагоном, моля пощадить её дочь, но тот лишь усмехнулся, отмахнувшись от слез матери, как от назойливой мухи.
— Проси помощи у мужа, почтенная, — ответил он ей и вышел из зала, прихватив меч. Я так и осталась сидеть на скамье в ужасе осознавая произошедшее.
Как оказалось, кроме Марены никого не тронули. На рассвете Дагон и его люди перенесли все награбленное на корабли, перевели туда оставшийся скот. Я прислуживала за завтраком его людям, сам Дагон восседал во главе стола, по правую руку от него расположился Эйрик, по левую — какой-то неизвестный мне молодой воин. Эйрик улыбался, как объевшийся сметаны кот. Видимо Марена пришлась ему по душе, подумала я, сдерживая острое желание выплеснуть воину в лицо остатки пива из кувшина. Но я понимала, что главный злодей был не он. Эйрик просто взял то, что ему предложил его вождь и именно Дагон был виноват в случившемся. Я очень сочувствовала Марене. У неё убили мужа, ограбили её отца, а саму лишили единственной девичей ценности, её чести. В такие минуты я благодарила Богов, что она создали меня столь непривлекательной для мужчин.
— Спасибо за гостеприимность, — сказал Дагон, вставая после завтрака из-за стола и обращаясь к купцу. — Я забыл сказать тебе вот что. Я забираю у тебя старика и, — тут он, к моему удивлению и испугу, указал на меня. — И эту девушку.