– Я беременна, и мне нужно, чтобы вы признали моего ребенка своим.
– Что?! Опять?! – Наследник вскочил и, нервно размахивая руками, забегал по комнате. Екатерина наблюдала за его перемещениями с холодным равнодушием. Петр Федорович остановился напротив нее, хотел что-то сказать, но махнул рукой и опять стал накручивать круги и зигзаги.
– И вы смеете мне такое говорить?! – прошептал наследник, ибо голос ему изменил – сел внезапно, да и горло перехватило от страшного волнения и гнева. Взгляд супруга пробежался по комнате в поисках кувшина с водой, морсом, квасом, но в покоях великой княжны ничего не оказалось.
– Лучше я сообщу вам сама, чем поползут слухи.
– Позвольте, но это гадко и низко! Вы открыто мне говорите об… измене!
– Ничуть не ниже, чем ваши отношения с моей фрейлиной Воронцовой!
– Не сметь! – рыкнул Петр Федорович. – Не смейте трогать… Произносить имя этой святой женщины! Вы – падшая! Вы упали в моих глазах!
– Не устраивайте сцен, Петр Федорович! Это банально!
– Как, скажите мне, вы посмели?
– Так же, как и вы, Ваше Высочество! Вам, очевидно, и в голову не приходит, что я – живая женщина и могу нравиться!
Петр еще с час метался. Произносил красивые и гневные речи. Пытался стучать по столику кулаком, но все было слишком театрально, да и не имел он моральных прав обвинять Екатерину, которая терпеливо ожидала, когда же супруг выдохнется и замолчит.
– Я не сделаю, о чем вы просите! Это позор!
– Подумайте, Ваше Высочество, о последствиях. Вы мне обязаны.
– Я не желаю покрывать ваш позор, – настойчиво повторил наследник. – Вы меня унизили.
– Вы, и никто другой, поставили меня в такое положение, а теперь изволите вину сваливать на меня?! Вы не отдаете себе отчет, что тем самым не оставляете мне выхода: я обо всем расскажу государыне.
– Ха-ха! Она с позором выгонит вас!
– Пускай. Я уеду домой свободной женщиной и там, вдали от России, соединюсь навеки с любовником, и буду счастлива, и буду каждую ночь страстно отдаваться ему на супружеской постели! А вот вас государыня заточит в крепость. Ведь я расскажу не только о своей беременности, Ваше Высочество, я предъявлю ей счета на мундиры, которые вам так нравятся, ружья и все остальное. А имея прямого наследника – моего сына Павла Петровича, которого она так трепетно воспитывает, ей не так-то сложно будет засадить вас в Кронштадт до конца ваших дней. И ваша толстуха Воронцова не составит компании, ее сошлют в монастырь! Ведь я не буду уверять государыню, что комнатная гвардия организовывалась только для нашей защиты. Еще я расскажу, что вы меня принуждали и заставляли это скрывать и вам подчиняться…