Он даже не вышел из машины — рост не позволял, боялся мелко выглядеть рядом с великаном на тротуаре. Поэтому пришлось выскочить мне. Здоровяк уже поднимался на колени, покряхтывая. Свитер его разодрался, и локоть кровоточил.
— Не ушиблись? — глупо спросила я, глядя на разодранный локоть.
— Не очень… испугался больше, — не менее глупо ответил он.
Человек-функция посмотрел на нас сквозь тонированное стекло, развернулся и уехал. Он бы никогда в жизни не признался, что испугался.
— Какой нахал! Даже не довез вас! — возмутился верзила.
Он, кажется, решил, что менеджер высшего звена на своей эксклюзивной тачке подрабатывает извозом.
Я присмотрелась к пострадавшему внимательнее — не ушиб ли он голову. Немолод. Открытое простое лицо… из тех, кто недостаток интеллекта компенсирует количеством детей. Обильная растительность на щеках придавала ему вид грозного древнего воина, но под косматыми бровями викинга прятались бегающие глазки неврастеника.
— Как себя чувствуете? — поинтересовалась я. — Далеко живете? Пойдемте, я вас провожу. Глуповато мы с вами выглядим…
— Вы не кажетесь мне глуповатой, — простодушно возразил великан. — Вы скорее… умноватая.
Он разглядывал меня с искренним младенческим восторгом. Мы пошли, но через несколько шагов его качнуло, и он вынужден был ухватиться за мою руку.
— Вы… э-э… как вас зовут? — спросила я.
— Меня зовут Вениамин Михайлович, — заученным тоном ответил он.
— Вы, Вениамин Михайлович, здорово треснулись. У вас, должно быть, сотрясение мозга.
— Нет-нет! У меня все в порядке! А что вы делаете сегодня вечером?
— Настоящая женщина, Вениамин Михайлович, — я поправила прическу, — планирует только дни, а вечера оставляет на волю случая.
Он как-то странно, по-детски заулыбался.
— Да… я понимаю. Мне тоже сегодня некуда идти. Я только сегодня выписался из неврологического диспансера.
Бамс! Приехали! Я внимательно оглядела его наряд. Ну, конечно, вылитый бомж.
Я решительно отдернула руку.
— Все, дальше сам. Травмопункт вон там, через два квартала. Шагай, шагай, бомжака! Не оглядывайся!
Он безропотно покосолапил прочь, почесывая бороду, боязливо озираясь, как побитая собака. Это был не первый человек, который мне понравился и которого я беспощадно отшила.
Дорога к дому обычно портит мне настроение. Все не так, как могло бы быть, и как быть должно. На асфальтовой дорожке черти горох молотили, парадная без света, стены ободраны, изрисованы… Чем ближе к старости, тем сильнее хочется красоты. Странно, но это так. Завтра же напишу жалобу в домуправление, насупив брови, твердо решила я. Такое ощущение, что они живут в другом городе и не видят всего этого безобразия!