– Это неинтересно.
Нина встала, обняла Аннушку за плечи и засмеялась.
– Ладно! – сказала она вызывающе. – Давайте останемся еще на несколько дней. Как ты думаешь, Аннушка? И, может быть, за эти несколько дней товарищ писатель откроет мне прелесть этой мокрой зимы. Я буду ему очень признательна.
– О, господи! – вздохнул Журавский. – Не успели познакомиться – и уже ссорятся. Что за люди, ей-богу! Значит, остаемся, Аннушка?
– Ну что ж, останемся, – согласилась Аннушка. – Встретим у нас Новый год. Хорошо, Миша?
– Чудесно! – обрадовался Лобанов. – Прямо чудесно! Новый год у моря. В горах.
– Знаете что, – сказала Нина, – позовите на Новый год этого вашего начальника пристани. Он семейный?
– Не знаю. Кажется, нет.
– Позовите. Чтобы загладить хоть отчасти вашу вину.
– Никакой моей вины нет.
– Ну, хорошо. Тогда мне просто интересно посмотреть на человека, которого вы считаете необыкновенным.
– Идет! – согласился Лобанов. – В общем, вы совсем не такая, какой хотите себя показать.
– Нет, такая, – упрямо сказала Нина. – Именно такая! Лобанов помолчал.
– Вот что, Сережа, – сказал он умоляюще и покраснел, – пойдем сейчас к Королеву. Вместе.
– Если тебе так будет легче… – пробормотал Журавский. – Пожалуй, пойдем.
– И мы с вами, – сказала Аннушка и встала. – Не бойтесь. Мы посидим в парке, пока вы с ним будете объясняться.
Всю дорогу до пристани Лобанов молчал. Когда его о чем-нибудь спрашивали, он отвечал невпопад. Наконец вышли на пальмовую аллею на берегу. Далеко в море лежала серебряная полоса воды, – там сквозь пелену облаков пробивалось солнце.
– Вы оба так волнуетесь, что на вас жалко смотреть, – насмешливо сказала Нина. – Хотите, я пойду к нему вместо вас.
– Нет, зачем же, – неуверенно возразил Лобанов.
– Ну уж, ладно! Подождите здесь, на этой скамейке. Эх вы, мужчины!
Она усмехнулась и быстро пошла к низкому белому зданию морского агентства.
Нина долго не возвращалась. Лобанов, сидя на скамейке, поглядывал на двери агентства. Наконец она вышла. Он заметил издалека ее светлое, легкое пальто. Слабый луч солнца упал на землю, и под этим лучом вдруг вспыхнули Нинины волосы.
Нина поправила волосы и чему-то улыбнулась.
– Ну что? – спросил Лобанов, когда она подошла.
– Да ничего. Дайте мне папиросу. Она закурила и неохотно сказала:
– Сначала он растерялся. Но потом обошлось. Уверяет, что все это пустяки. Очень вежливый человек. Черновика у него нет, но он говорит, что это не имеет значения.
– Какой он? – спросила Аннушка.
– Седой. Я плохо рассмотрела. Там темно.
– Необыкновенный? – усмехнулся Журавский.