— Почему у вас воротник с дыркой?
— Потому что я священник. По воскресеньям я буду ждать тебя в
церкви. А если ходишь на вечерние собрания Братства юных методистов по
четвергам – то и там тоже.
— Раньше нашим священником был мистер Латур, — сказал я, — но он
умер.
— Я знаю. И очень сожалею.
— Не надо. Мама говорит, он не мучился и отправился прямиком на
небеса. Хотя у него не было такого воротника.
— Это потому, что Билл Латур был светским проповедником. То есть
что-то типа добровольца. Он служил в церкви, когда там некому было служить –
это очень хороший поступок.
— Кажется, папа знает про вас, — сказал я. – Он один из церковных
дьяконов. Ему разрешают собирать пожертвования, но делать это приходится по
очереди с другими.
— Делиться – это хорошо, — сказал Джейкобс и опустился рядом со
мной на колени.
— Молиться будете? — Эта мысль меня несколько тревожила. Молиться
следовало в церкви или на собраниях Братства юных методистов – братья и сестра
называли их «четверговой школой». Когда мистер Джейкобс снова начнет их вести,
мне тоже придется туда ходить – как и в первый класс обычной школы. – Если вы
хотите поговорить с папой, он с Терри в гараже. Они меняют сцепление «Дорожной
ракеты». Ну, папа меняет. Терри только смотрит и подает инструменты. Ему
восемь. Мне шесть. Мама, наверное, сидит на заднем крыльце и смотрит, как
ребята бросают мяч.
— Когда я был ребенком, мы называли эту игру «Обратка», — сказал
он и улыбнулся. Улыбка у него была приятная, и он мне сразу понравился.
— Правда?
— Ну да, потому что когда ты ловил мяч, нужно было тут же швырнуть
его назад и попасть по бите. Как тебя зовут, сынок?
— Джейми Мортон. Мне шесть лет.
— Ты уже говорил.
— По-моему, еще никто не молился у нас на лужайке.
— И я не собираюсь. Просто хочу поближе взглянуть на твоих солдат.
Кто из них русские, а кто – американцы?
— Ну вот эти, на земле – американцы, конечно, а эти, на
Череп-горе, — фрицы. Нашим нужно взять гору.
— Потому что за ней лежит дорога на Германию, — сказал Джейкобс.
— Точно! К главному фрицу, Гитсмеру!
— На совести которого так много зла.
— Что?
— Ничего. Ты не против, если я буду называть плохих парней
немцами? Фрицы – это как-то грубовато.
— Да, конечно. Фрицы – это немцы, а немцы – это фрицы. Папа
воевал. Правда, только в последний год. Он чинил грузовики в Техасе. А вы где
воевали, мистер Джейкобс?
— Нигде. Я тогда был слишком молод. И для Кореи тоже. И как же
американцы собираются брать эту гору, генерал Мортон?
— Штурмом! – воскликнул я. – С пулеметами! Тыдыщь! Бух-бух-бух! –
И добавил как можно басовитей: — Тра-та-та-та!