Она суматошно искала плащ, когда вслед за ней вышла Таня.
— Успокойся и вернись. Вика на самом деле его сестра. Она дочь Майи Петровны, о которой я тебе рассказывала. Помнишь?
Ольга осоловело посмотрела на подругу и стремительно вышла из квартиры.
Через несколько минут она уже сидела в машине и проклинала себя за столь неадекватную реакцию.
«И как же можно было действовать столь необдуманно и глупо! Впрочем, когда там было думать? Но почему я так расстроилась? Что меня вывело из себя? Какого черта я, замужняя женщина, должна беспокоиться, если бывший любовник появляется на моих глазах в одном месте с одной спутницей, а в другом — с другой? Какое мне дело до Захарова, если мне наплевать даже на анонимщиков, клевещущих на мужа?»
Ольга нервно пыталась закурить. Два или три раза пришлось нагревать прикуриватель, потому что спираль успевала остыть раньше, чем ей удавалось прикурить.
«Сестра… Он сказал, что эта азиатка — его сестра. Даже если и так, то и этот поворот событий лишь подтверждает его порочность… Яблочко от яблоньки недалеко откатывается… Каков папаша, таков и сыночек. Династия развратников».
Растегаева рассеянно пыталась подвести итоги последних дней: «Жизнь явно дает сбои: падчерица заметно страдает, муж, возможно, изменяет, появившийся невесть откуда бывший возлюбленный пытается «воевать» как минимум на трех фронтах одновременно… Что еще? В институте почти все завидуют. Катя рыдает — и явно не из-за разбитой колбы. И среди всего этого броуновского движения нужно выглядеть спокойной и уверенной в себе».
Пробка у перекрестка дала возможность сначала расслабиться, а затем успокоиться и взять себя в руки.
Когда-то Ольга читала в «Мурзилке», как некий Вася решил за лето намертво позабыть таблицу умножения. Мальчик пытался осуществить свой замысел весьма оригинальным образом. Каждое утро он повторял: «Дважды два — не четыре, трижды три — не девять…». Теперь этим передовым опытом старалась воспользоваться Растегаева. Она мысленно твердила: «Мне абсолютно безразличен Захаров. У меня все в порядке. Я люблю Растегаева. Я забыла все остальное…»
Достаточно помотавшись по городу, с бензином почти на нуле Ольга подъехала к дому на Олимпийском проспекте. На малой скорости она повернула во двор и затормозила на стоянке.
Вдруг перед фарами в пелене мелкого дождя выросла темная фигура. Ольга вздрогнула не потому, что узнала «человека с большой дороги», а потому, что черный силуэт смотрелся достаточно зловеще холодным и дождливым осенним вечером.
Незнакомец наклонился к боковому окну, и только теперь Ольга увидела, что это был Алексей. Он что-то пытался ей сказать, очевидно, просил открыть дверцу, но из-за шума дождя и мотора Ольга не могла разобрать слов.