Когда же жены и тёщи не стало, отец развернулся не на шутку. На меня он внимания не обращал. Папа и до этого не привык к тому, что у него есть дочь. Бабушка, полностью занимавшаяся мною, даже близко не доверяла ребёнка отцу. Мы жили с ним как бы рядом, но вместе с тем параллельно.
Я родилась у своих родителей рано, когда и женщины не в полную силу осознают своего материнства, а уж мужчины в этом возрасте и вовсе ещё безответственные пацаны. До папиного сознания толком не доходила мысль о том, что у него растёт дочь. Когда мы остались с ним одни, он занялся своими делами, видимо, полагая, что я расту сама по себе. Возможности просторной квартиры позволяли нам жить как соседи, не мешая друг другу. Я забивалась в свою комнату, подальше от родительского ока. Жизнь отца кипела, как всегда, булькая и пузырясь, а я жила с ним в одной квартире, предоставленная самой себе. Ела то, что находила в холодильнике. Вставала по будильнику в школу. Всё было почти, как раньше. Только балет пришлось бросить, чему я была рада.
Мы пересекались с отцом не каждый день. Вечером к нему часто приходили незнакомые люди, устраивавшие попойки. В это время я старалась не выходить из своего убежища. Иногда, выскочив в туалет, видела в комнатах незнакомых мужчин и женщин. Они шумно разговаривали, нередко орала музыка, изредко кто-то танцевал или пел, играя на гитаре. Я проходила мимо широких дверей в большую комнату, стараясь не заглядывать внутрь. Казалось, если я не смотрю, то и меня не видят. Эффект страуса… голову в песок и нет меня.
Утром, когда я вставала в школу, в квартире была тишина. Поэтому оказавшись около двери, я заглядывала без страха… любопытство брало своё. Кто-то всегда оставался у нас ночевать — то на диване, то в кресле храпел какой-нибудь дядька, заснувший с бокалом в руке, или сопела женщина, укутанная в мамин плед.
3.
Не могу сказать, что жизнь после смерти мамы и бабушки, стала невыносимой. Единственное, чего не хватало, это тепла и ласки, которые я получала от бабули. Мама не сильно баловала меня своим вниманием, занятая переживаниями по поводу измен мужа. Но бабушка любила меня по-настоящему и перед сном обязательно читала сказки и целовала. Только этого мне и недоставало, всё остальное сначала меня вполне устраивало.
Более того, было и кое-что приятное в моём самостоятельном и независимом теперешнем положении. Бабушка, несмотря на неземную любовь ко мне, в воспитании была строга. Она постоянно следила, вымыла ли я руки, сделала ли уроки, достаточно ли учтива с соседями. Теперь же я была предоставлена самой себе, и надо мной больше не было никакого контроля. Могла не делать уроки. Могла смотреть телик, сколько душе угодно. Даже могла не ходить в школу. Но вот тепла, поцелуев перед сном, поглаживания горячей рукой по щеке мне не хватало.