Теперь я окончательно взял себя в руки. — Это не мое дело. Да и с чего бы мне возражать, если того же xoчет мистер Бонфорт?
Я заметил, что Родж и Дэк переглянулись. Тогда я добавил: — Ведь он хочет этого, не так ли, Родж?
Дэк грубо произнес: — Скажите ему, Родж.
Родж медленно произнес: — Мы с Дэком сами так решили. Мы считаем, что так будет лучше.
— Следовательно, мистер Бонфорт не давал «добро» на это? Вы, конечно, спрашивали его?
— Нет, не спрашивали.
— Почему же?
— Шеф, его нельзя беспокоить такими проблемами. Ведь он измученный, старый, больной человек. Я вообще старался не приставать к нему ни с чем, кроме вопросов большой политики, а этот вопрос никак к таким не отнесешь. Это уже чисто наша сфера деятельности.
— Тогда зачем вообще спрашивать мое мнение?
— Ну... нам показалось, что вы должны знать об этом и знать причины, по которым мы пошли на это. Нам казалось, что вы одобрите.
— Я? Но вы просите меня принять решение, как будто я сам мистер Бонфорт А я им не являюсь. — Я побарабанил по столу пальцами — ну совсем как Бонфорт. — Либо это решение входит в сферу его компетенции, и тогда вы должны были спросить согласия у него, либо решать сами, но совершенно незачем спрашивать меня.
Родж пожевал свою сигару, затем произнес. — Хорошо. Я спрашиваю вас.
— Нет!
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать «Нет!». Вы хотели узнать мое мнение, следовательно, вы в чем-то сомневаетесь. Поэтому, если вы хотите, чтобы я представил это имя комитету, как будто я сам Бонфорт, пойдите и спросите его.
Они оба сели и некоторое время молчали. Наконец Дэк вздохнул и сказал: — Расскажите ему все до конца. Или хочешь, я сам расскажу.
Я ждал.
— Шеф, у мистера Бонфорта четыре дня тому назад был удар. Его ни в коем случае нельзя беспокоить.
Я оцепенел и стал про себя напевать старую песенку «о башнях с вершинами, подпирающими облака, о роскошных дворцах» и так далее. Придя в себя, я спросил: — А что с его разумом?
— Кажется, он находится в полном сознании, но совершенно измучен. Видимо, это последняя неделя окончательно выбила его из седла. Удар загнал его в коматозное состояние на двадцать четыре часа. Сейчас он уже вышел из комы, но у него парализована вся левая половина лица и частично левая сторона тела.
— А что говорит доктор Кэпек?
— Он надеется, что как только кровоизлияние в мозг прекратится, все болезненные явления исчезнут. Но ему все же придется напрягаться меньше, чем раньше. Понимаете, шеф, в настоящее время он действительно болен. Так что остаток кампании нам придется провести, рассчитывая только на собственные силы.