— Около полуночи.
— А что будем делать до этого?
Счастливчик свирепо посмотрел на нее.
— Ждать…
Они подождали. И выпили еще кофе. И поговорили.
— Как ты добрался до Оахаки?
— Голосовал.
— Всю дорогу из Акапулько?
— Было не так уж плохо. Один удар — и я уже был в Мехико-Сити. А потом муж и жена, они школьные учителя из Детройта, подбросили меня до самого Пуэбла. Оттуда на грузовике с арахисом, меня довезли до какого-то индейского поселка. Одна семья пустила меня переночевать, а утром накормили тортильями с бобами и дали мне в дорогу бананов и апельсин. Тогда-то меня и посадил к себе Мейлман.
— Кто? — спросила Ливи.
— Мейлман. Забавный тип. Одно время он вроде бы мне даже понравился, показался мне не таким, как все. А потом начал задавать вопросы, ну я и сдал назад.
— Я слышал о Мейлмане, — сказал Счастливчик. — У него что-то наподобие школы, вроде бы для работающих в социальном обеспечении, чтобы помогать бедным мексиканцам. Просто хохма! Если хочешь помочь беднякам, дай им много хлеба, чтобы они перестали быть бедными.
— Точно! — подтвердила Ливи.
— Может быть, — сказал Чарльз. — Но какой криминал в том, что ты пытаешься помочь людям?
— Дерьмо, — ответил Счастливчик. — Готов поспорить, Мейлман лопатой гребет деньги, которые ему отпускает на эту школу федеральное правительство.
Чарльз вспомнил вулканический хохот человека, который, казалось, ничего не боится. Чарльз открыл рот, чтобы возразить, потом захлопнул его. Наверное, Счастливчик прав. Наверное, Мейлман просто другой вариант этого великого филантропа Тео, просто его версия звучит лучше.
— Счастливчик, — воскликнула Ливи. — Смотри, кто к нам идет.
Мексиканец среднего роста в белых штанах, цветастой рубашке и сомбреро. Через плечо перекинуто с десяток серапе.
— Серапе! — предлагал он туристам, сидящим за столиками на тротуаре. — Очень хорошие серапе. Очень красивые. — Он остановился перед Счастливчиком. — Серапе, señor?
— А почему нет? — сказал Счастливчик. — Показывай, что там у тебя есть.
Мексиканец поочередно оглядел их лица, взгляд у него был спокойным и твердым. Потом, не торопясь, начал показывать свой товар.
— Вот это, — сказал он, — это Чакмул, бог дождя майя. Очень хорошее, вам повезло. И вот это. Очень красивые птицы, натуральные цвета. Очень много работы и всего двести семьдесят песо.
— Слишком много dinero[121], — сказал Счастливчик.
— Señor, цвета, работа!
— Не совсем мой стиль, — заключил Счастливчик. Он наклонился вперед, голос его стал тише. — Ты добыл информацию, о которой я тебя просил?
Мексиканец начал снова сворачивать свои серапе.