Николай Иванович Пастухов не ладил с хозяином "Салона де варьете" Егором Кузнецовым и частенько пробирал его в газете. Но в субботу он неожиданно отверг очередную статью, принесённую музыкальным критиком Яковым Г урвичем.
— Ну, что ты написал?! — шумел он. — Режиссура банальная… Декорации и костюмы не соответствуют показываемой исторической эпохе… Исполнительница главной роли не берёт верхнее "до"… Да кто такую галиматью читать станет?! Ты напиши, что у них кирпичи с потолка валятся, а в буфете кормят всякой дрянью! Вот тогда и прочитают, и в "Салошку" не пойдут. А то, экая невидаль, певица не берёт "до"…
Лавровского, присутствовавшего при этом разговоре, как и всегда, подвёл язык:
— А берёт она после? — самым невинным тоном поинтересовался он.
— Опять ёрничаешь? — сердито оборвал его редактор. — Больно умным, как погляжу, стал… Вот и отутюжь мне "Салошку". А то, как барин, какой, всё время на бегах и скачках.
— Почему всё? — попробовал возразить Алексей. — Я на всех пожарах бываю, на убийствах…
Но редактор его и слушать не стал:
— Экая невидаль! О пожарах и убийствах любой писать горазд. А ты попробуй про театр хорошо сочинить.
— Да ведь я не критик.
— Не критик. Ты репортёр! Вот поэтому тебе и поручаю… И чтобы в понедельник вечером был фельетон строк на сто…
Алексей взглянул на часы — четверть десятого. Самое время идти в "Салон де варьете".
Глава 9. СКАНДАЛ В «САЛОШКЕ»
Заплатив за вход рубль двадцать, Лавровский поднялся на второй этаж. Пока шел, придумал первые строчки будущего фельетона:
"Один мой давний знакомый рассказывал, что в "Солоне де варьете" на головы зрителей иногда кирпичи с потолка валятся. Не знаю, как насчет кирпичей, но крикни кто-нибудь: "Пожар!" и непременно быть беде. Поломают люди ноги, подавят друг друга на узкой крутой лестнице".
Веселье было уже в полном разгаре — залы и комнаты переполнены публикой. Мужская её часть, одетая в визитки и поддёвки, сюртуки и чуйки, принадлежала к самым различным слоям общества. А женская, судя по ярким кричащим нарядам, в лучшем случае к полусвету. Алексея сразу обдало запахом разгоряченных тел, пудры, дешёвых духов и ещё более дешёвого вина. Ну и амбре, подумал он, как в предбаннике или полтинничном борделе. Тут же нестерпимо захотелось на свежий воздух. Впрочем, нет худа без добра. Последние строчки фельетона, похоже, готовы:
"Деньги с публики надо брать не за вход в "Салон де варьете", а за выход"
Теперь дело оставалось за малым — найти, за что именно отчихвостить "Салошку".
В зале, где шла какая-то оперетка Оффенбаха ничего интересного не нашлось. Правда, декорации были ниже всякой критики. Море похоже на развешенное одеяло, а рыцарский замок — на питейный дом. Главные герои пели по-французски, а хор, непонятно с какой стати, по-русски. Но, по мнению редактора, такие "мелочи" читателям газеты ни к чему.