– Еще чего-то не хватает? – заволновался Боря.
– Водка.
– Водка?
– Икра, блины и водка – равно русская душа. А водки нет.
– Сбегать?
– Я не пью.
– Я тоже, – почему-то соврал Вересень. Но тут же устыдился. – В смысле не пью на работе.
– Работы много.
– Кто же спорит. Прямо завтра и начнем. С утра. А сейчас отдыхайте. Налегайте на икру. И вообще…
Вересень пошарил глазами по комнате и немедленно нашел искомое: стационарный телефон, стоящий на журнальном столике около дивана.
– Оставлю вам свой номер телефон, фройляйн комиссар. Я живу здесь, неподалеку. Если что-нибудь будет нужно – звоните.
Прежде, чем спуститься по лестнице и направиться домой, к дурацкому парню, Вересень еще минуты три потоптался перед дверью, за которой оставил комиссаршу. Все ли он сделал правильно? Не посрамил ли честь «русской души»? По всему получалось – не посрамил, так что в виньеточное «wilkommen» смело можно добавить не одну «L», а три, или даже пять. Вересень убил на немку целый день, предоставил все материалы по делу, с комфортом довез до временного жилища и проявил максимум участия. Затем он подумал о блинах и икре и сглотнул слюну: сегодня ему толком удалось только позавтракать, обед – пропущен из-за хлопот с Мишей Нойманн, а теперь пришло время ужина и блины с икрой были бы весьма кстати.
…Мандарин встретил хозяина недовольным рыком, что в переводе с кошачьего должно было означать: ну, и где ты задержался, приятель? И Вересню, дабы упредить склоку, пришлось по-быстрому рассказать дурацкому парню о приезде полицейского комиссара из Франкфурта, который – хоть и носил мужское имя – при ближайшем рассмотрении оказался женщиной. Упоминание о женщине вызвало у Мандарина странную реакцию: он снова недовольно заворчал, а потом вскарабкался по Вересню и повис на шее, крепко вцепившись когтями в рубашку.
Вересень растолковал это по-своему и поспешил успокоить кота:
– Это не то, что ты подумал. Дамочка та еще. Ни рожи, ни кожи. Ужасно некрасивая, бедняжка. Хотя… Кукушкин говорит, что толковый специалист. Он тебе кланяться велел, кстати. Кукушкин, само собой.
Прояснив таким образом ситуацию, Вересень принялся жарить картошку под психоделические композиции со шведского лицензионного диска «From Gagarin’s point of view»[12]. И в момент, когда картошка уже начала подрумяниваться, раздался телефонный звонок.
– Миша Нойманн, – услышал Вересень на том конце провода уже знакомый скрипучий голос.
– Ага.
– Не ждать до завтра.
– В смысле?
– Брэйнсторминг. Начать нужно сегодня.
– Решили таки поделиться соображениями?
Гиперактивность немки совсем не улыбалась Вересню. Она предполагала, что следователь, даже не пожрав толком, должен бежать куда-то и, на ночь глядя, включать мозги. И неизвестно еще, как на его уход отреагирует Мандарин – вдруг ему попадет шлея под хвост и он опять включит свой чертов «Титаник»? Положительно, с точки зрения Гагарина идея фройляйн комиссара была контрпродуктивной.