Эти слова были адресованы вышколенной стюардессе, которая только коротко кивнула и моментально направилась в сторону кабины пилотов. Через десять минут самолет уже взлетал, а Арина, Максим и Аркадий Германович сидели за столом и наблюдали за тем, как исчезает в иллюминаторе сияющий разноцветными огнями ночной Берлин. Арина не знала, о чем думал в этот момент задумчивый Максим или обманчиво расслабленный, сосредоточенно пьющий кофе Аркадий. Арина думала о том, что она совсем не видела города, ничего не вспомнит о нем, ни единой толковой достопримечательности, и тем не менее она никогда не забудет Берлин. Тут она лишилась девственности, и память об этом городе теперь навсегда останется с нею.
– Вы будете первое? – тихий, вежливый голос вырвал Арину из воспоминаний, жгуче приятных и одновременно охлаждающих, как ведро ледяной воды. С Максимом Коршуном ничего не могло быть просто, и даже сейчас, после всех этих дней и ночей, Арина не могла сказать с уверенностью, что он за человек.
Почему-то ей казалось, что он – хороший человек. Но какой спрос с влюбленной женщины?
– Я не очень голодна. И потом, скоро уж завтракать!
– Брось, – вмешался Максим. – Какая разница, сколько времени. Ты не ела целый день. Тот десерт из малины не в счет. Тебе надо поесть.
– Тогда пусть… пусть дадут то же, что и тебе, – схитрила Арина. Максим скорчил рожицу, но ничего не сказал. Аркадий долго и подробно расспрашивал Элю, как приготовлен клэм-чаудер, но в конце концов отказался и попросил принести ему что-нибудь из птицы. Утку в клюквенном соусе? Пожалуй… пусть будет утка…
– Что ж, Ариночка, – Аркадий невозмутимо проигнорировал ее удивленный взгляд и продолжил называть ее, как и всех женщин, уменьшительно-ласкательным именем. – Я слышал, вы хотите стать ветеринаром?
– Я учусь на ветеринара, – вежливо отвечала Арина. – А ты, Максим, когда ты понял, что хочешь быть фотографом?
Аркадий поморщился, но ничего не сказал. Максим чуть отодвинулся, позволив стюардессе разлить красное вино по бокалам на высоких ножках, и доверительно склонился к Аркадию:
– Ты помнишь, Аркадий? Кажется, я тогда еще был в Шотландии, нет? Знаешь, Арина, – он повернул голову к ней, – у нас в пансионе, куда меня запихнули, был учитель географии. Так он был помешан на фотографировании жучков-паучков. Он брал меня на прогулки, и мы часами выслеживали всяких птичек. Наверное, тогда.
– О, я помню, – кивнул Аркадий, беря со стола бокал. – Как-то я приехал к тебе, навестить, а ты встретил меня ворохом фотографий. И на всех сплошь – сбитые на дорогах зверушки. Помню, я испугался тогда, не специально ли ты, часом, сбивал их, чтобы фотографировать?