– Что? – Арина вздохнула – и не смогла выдохнуть. Аркадий расхохотался.
– Нет, этого он не делал, не беспокойтесь так. Просто решил показать всему миру жестокость. Все дети – максималисты.
– Ах да! – расхохотался Максим вслед за Аркадием. – На самом деле я специально подсунул тебе фотографии, чтобы увидеть твою реакцию. А ты кивал с важным видом и не имел представления, что мне сказать. А потом часа два беседовал с принципалом.
– Принципалом? – удивленно переспросила Арина.
– Директором пансиона.
– Но потом выяснилось, что у Максима отснята целая серия фотографий самого пансиона – ночные, утренние часы, каждое здание, потом там еще был этот плющ… – в подробностях вспоминал Аркадий, и на секунду Арина почувствовала, что он действительно благоволит к Максиму.
– Представь себе – маленький домик, по макушку увитый плющом! Специальный какой-то сорт. Сплошной плющ – и только окна торчат из него. Домик в зеленой шубе.
– Значит, ты провел детство в Шотландии? – спросила Арина, но Максим возмутился:
– Теперь моя очередь задавать вопрос. Кто был твоей первой любовью? – Максим подцепил из корзиночки с хлебом кусок серой булки, обсыпанной какими-то семечками. Арина почувствовала, что краснеет, и ухватилась за свой бокал как за спасательный круг. Первая любовь? Не говорить же ему тут, да еще при этом хитром дядюшке, что никакой другой любви, кроме этой вот, ненормальной и, сто процентов, извращенной, – к нему, Максиму, у нее никогда не было.
– В детском садике я любила одного мальчика. Только не помню, как его звали. А еще – Дженсена Эклза…
– Вы встречались с Дженсеном Эклзом? Он, кажется, американский актер? – живо среагировал дядюшка, словно это было возможным и даже вполне вероятным. Арина сделала неловкий глоток и долго откашливалась.
– Нет, что вы! – хрипло выдавила она наконец. – Только с его плакатом из журнала Seventeen.
И все дружно расхохотались.
– Я попал в пансион, когда мне было шесть лет, – рассказал Максим, когда пришла ее очередь спрашивать. – Почему, кстати, вы меня туда упекли? Я что, мешал папочкиной личной жизни? Или вы боялись, что меня похитят?
– Приблизительно так, – кивнул Аркадий, налегая на утку, но Арина могла поклясться: в этот момент он напрягся.
– Ты провел там все детство? – Арина взяла в рот кусочек рыбы на подложке из шпината. М-м-м, пальчики оближешь.
– Нет, к сожалению. Я бы с удовольствием провел там все детство, – ответил Максим. – Но когда мне исполнилось одиннадцать, отец непонятно с чего решил меня навестить и вдруг с изумлением обнаружил, что его дорогое дитя – ни бельмеса по-русски. Тогда-то меня и вернули в лоно семьи.