Мы шутя называли этот месяц «генеральной репетицией», имея в виду предстоящую разлуку. Уже совсем недолго оставалось пробыть нам вместе после твоего возвращения из поездки. Кто мог знать, как оно на самом деле обернётся?
Надолго — не навсегда. Человек жив надеждой. Отбери надежду — что у него останется? Что теперь осталось у меня?
Чуть не вскрикнул от мягкого прикосновения к голой коже руки. В голове вспыхнуло: «Пришла!» Шура, не будь настолько сумасшедшим.
Поворачиваюсь: гость желанный. Гибкое кошачье тело грациозно замерло подле меня, легко касаясь плеча. Огромные глаза гостьи горят в темноте льдисто-синим неровным пламенем.
Та, Которой Принадлежит Ночь. Волшебное существо, как и я, не рождённое в этом мире. Её могущества не хватает, чтобы вырваться отсюда, — такая же, по сути, пленница. Одинокая, несчастная и потерянная, невзирая на всю ту силу, которой владеет. Обладательница сотен имён, данных ей разными народами в разных мирах и временах.
Я обращаюсь к ней по-своему, называя её Линой. Она напоминает мне тебя, такая же сильная, гордая и независимая с виду, а внутри — просто мягкая, слабая женщина, ищущая опоры и тепла.
Обнимаю шею хищницы, утыкаюсь лицом в короткий серебристый мех, пахнущий непривычно резковато, но приятно.
Как я любил твой запах! Ты умела пахнуть потрясающе замечательно. Должно быть, завяжи мне глаза — сумел бы разыскать в любой толпе по неповторимому аромату твоей кожи…
Мне нравилось прикасаться к ней языком — трогать им тёмное, словно от йода, неровное пятно внутри локтевого сгиба, резко выделяющееся на белых, чуть полноватых руках, и выше, к округлому плечу, потом вдоль ключицы… Как тебе удаётся оставаться свежей и прохладной в любую жару?
Стесняешься:
— Зачем меня облизывать? Я же невкусная.
— Вкусная, — заверяю искренне.
— Солёная и противная, — протестуешь, смущённо отворачиваясь.
Правда солёная. Больше пьёшь — больше хочется.
Я потёрся о бархатную шкуру Владычицы Ночи, смахивая с глаз непрошеную слезинку. Бережно погладил хищницу, почесал между лопаток. Она прогнулась под рукой, грустно взглянула на меня, перекатила по языку лопающийся шарик моего имени:
— Са-ша… Зачем плачешь? О чём?
— О том, что потерял.
— Тобой ещё не всё потеряно, пришедший издалека.
— Разве?
Холод синего пламени вонзился мне прямо в зрачки. Лина покачала головой:
— Да, ты и впрямь так думаешь. Напрасно. Придётся тебя познакомить кое с кем.
Бесшумным пружинистым прыжком гостья перенеслась на край болота и, издав низкий горловой звук, протянула лапу к трясине. Блеклый болотный огонёк прыгнул к ней и замер меж сверкающих игл острых когтей. Лина вернулась ко мне, привстав одной лапой на бампер, аккуратно поместила мерцающий отблеск на щётку стеклоочистителя.