– Я иду с тобой, – заявил Питер и вышел вместе с ним на улицу.
– Отстань, – велел ему Грегори.
– Нет, не отстану. Я должен попытаться отговорить тебя от этого неверного шага. Это же серьезно, Грегори. Ты не можешь вот так просто взять и отдать мамино кольцо.
Ступив на тротуар, Грегори резко развернулся:
– Просто? Ты такого низкого мнения обо мне? Или о женщине, которой я собираюсь подарить этот символ моей привязанности?
– Привязанности? Это то же самое, что любовь?
– Уходи, Питер. Ты ничего не знаешь о любви. – Правда, Грегори и сам был мало сведущ в сердечных делах. Он представления не имел, любили ли друг друга его мать и маркиз, единственный отец, которого он знал. И если любили, считается ли это, раз у одного из них была тайна от другого?
Но отец и Каролина, его вторая жена, которую Грегори называет матушкой, как и три сводные сестры, совершенно точно любят друг друга даже после десяти лет брака. И хотя Грегори рад этому, слишком уж тесна их связь.
От мысли от подобной духовной близости у Грегори возникало желание ослабить шейный платок. Он будет верен Элизе, и они, вне всяких сомнений, будут регулярно предаваться любви, ибо она натура нежная, уступчивая и, он уверен, не станет отказывать ему в супружеских правах, но что до того, чтобы заглядывать друг другу в глаза, поверять свои мечты, надежды и вся прочая подобная белиберда…
Ну уж нет. Категорически нет.
Это его долг – жениться, чтобы продолжить род Брейди. Но какая-то его часть никогда не будет принадлежать дому Брейди. Та часть останется непокорной. Будет искать запретных удовольствий. Будет с отчаянным упорством стараться забыть о своем невыносимом положении – что он занимает не принадлежащее ему место.
Та часть заведет любовницу и оставит свою милую, покорную супругу дома.
Брат фыркнул:
– Ты не готов.
– Я готов, – прорычал Грегори. – Это не легкомысленный шаг с моей стороны. Я тщательно обдумал этот вопрос.
И он действительно думал об этом очень много для человека, внимание которого устремлено к другим вещам: увлечение архитектурой, спорт, политика и азартные игры; и его более земные обязанности наследника, которые, по настоянию отца с матушкой, Грегори вскоре предстоит взять на себя. И потом эта постоянная необходимость играть роль, скрывать свою страшную тайну. Бывают дни, когда он ложится спать, обессиленный ее непосильной тяжестью.
Зрачки Питера были черными и расширенными, губы вытянуты в тонкую нитку.
– Плохо ты обдумал, очень плохо.
– Погоди-ка. – Грегори вплотную придвинулся к брату. – Ты намекаешь, что Элиза не стоит моего расположения?