Протоптанная сквозь бурьян дорога заметно расширилась. Теперь жнецы ехали по землям, принадлежащим новому миру Сеятеля. И неважно, что места здесь глухие, а в необъятной степи живут кочевые племена. Новый порядок уже укрепился в этих краях и приносил плоды.
Казавшееся бесконечным море бурьяна и разнотравья потихоньку уступало место изрезанной реками холмистой местности. Воздух сделался свежее, дышать стало проще.
Ильгар отдыхал в седле. Наслаждался свободой, предвкушением скорых приключений и возможностью проявить себя. Волновало его лишь возвращение в родные леса. Опасался, что разбередит старые раны.
И еще.
Соарты.
Рано или поздно судьба должна столкнуть их вновь. Он жаждал и боялся встречи с ними. Хотел мести и не знал, хватит ли сил отомстить. Но пока об этом рано думать. Впереди непокрытые лиги дороги, Сайнария, дикие земли…
На восьмую ночь они остановились в крохотной липовой роще посреди поля. Из земли пробивался родник, трава под сенью была мягкой и сочной, не чета жесткому, сухому мочалу, росшему вокруг.
Морлин и Тафель днем подстрелили трех зайцев. Толстяк Партлин умел и любил готовить, и на обед у жнецов вышло отличное жаркое вместо поднадоевшей похлебки и кулеша на сале. Ильгар разрешил парням подкрепить силы разбавленным вином.
Воины собрали хворосту, притащили источенное короедами бревно, и вскоре поляну посреди старых лип озарил весело потрескивающий огонь. Барталин пел о женских прелестях, остальные с удовольствием слушали. Голос у ветерана был замечательный — сильный, густой, и опыта в любовных делах хватало, чтобы описать все в сочных подробностях. Молодняк уши и развесил.
Ильгар отпил глоток вина. Утер ладонью губы и встал. Запахнув на груди плащ, отправился проведать дозорных.
Первыми сторожить выпало Снурвельду и Марвину. Пока один обходил кругом рощицу, второй затаился в траве. Ильгар никогда бы не заметил парня, если бы не условный знак — за семь шагов до схрона в земле торчала стрела с тряпкой на древке.
— Десятник, — голос у Марвина звучал сухо. — Вокруг полно норок. Береги ноги.
— Спасибо, но разгуливать здесь не собираюсь. Вас проверю — и спать.
— Как пожелаешь.
Ильгар нахмурился. Дозорный выглядел напряженным. Рядом высилась горка сломанных веточек. Знать привычки подопечных — долг десятника. Марвин всегда, когда нервничал, набирал коротенькие прутики и безжалостно разламывал их, пока не успокаивался. Скверная привычка, особенно, если ты в дозоре.
Ильгар подошел, сел рядом с Марвином.
— Тебя что-то тревожит?
Парень повернулся к нему. Скуластое лицо выглядело изможденным. Глубоко посаженные глаза смотрели внимательно и вдумчиво. Самый молодой жнец из десятка в тот миг напоминал старика.