— Я сомневаюсь, что иду правильной дорогой.
Ильгар опешил.
— Путь Сеятеля кажется тебе ошибочным? Почему?
— Не ошибочным. Просто я не уверен — для меня ли он? — Марвин взял последнюю палочку, повертел в пальцах, сломал и бросил в кучку.
— Это решать только тебе, — Ильгар поднялся, отряхнул штаны. — Я приму любой выбор. Но сам знаешь — для жнецов нет иных путей, кроме пути Сеятеля.
Когда он отошел, Марвин крикнул:
— Десятник! Будь осторожен. В нашем племени говорили: «Дорога может быть прямой и верной, но кто твои спутники?»
Ильгар пожал плечами и пошел прочь. Не сбавляя шага, пожелал Снурвельду спокойного дежурства и отправился к бивуаку.
Там было шумно и весело. Тафель нашел себе достойного, как он сам говорил, соперника, и вызывал его на бой. Нерлин отмахивался от назойливого стрелка, шутил и предлагал лучше посоревноваться в остроумии.
— Торгаш есть торгаш, — подначивал его Тафель. — Трусит и изворачивается!
— Негоже мне со всякими мордоворотами в пыли валяться, — улыбнулся торговец. — У меня колет один дороже тебя стоит… с потрохами и железяками!
Воины разразились хохотом. Стрелок покраснел, поднял с расстеленного на траве полотна учебный шест. Крикнул, надсаживаясь:
— А язык-то у тебя поганый! А руки-то кривые! Да сам ты — баба! Вырядился в бабьи обноски! Кинжал не стыдно к платьицу цеплять?
Нерлин встал, без разговоров скинул колет. Расшнуровал ворот на рубахе из тончайшего шелка.
— Румяны стереть не забудь, — ухмыльнулся лучник.
Ильгар вздохнул. В такие дела он не лез. Здесь собрались взрослые мальчики, которые умеют отвечать за свои слова. И если хотят намять друг другу бока — он мешать не станет. Да и особой жестокости парни не допустят.
Тем временем торговец вооружился учебной жердью и встал напротив противника.
Жнецы принялись дружно отхлопывать.
— Осторожнее, — буркнул драчунам Ильгар, перед тем как улечься на одеяло, заботливо расстеленное кем-то из подчиненных.
Три хлопка. Тафель сразу начал теснить Нерлина. Его напористость и злость загнала торговца в тупик между деревьями. Дважды шест лучника легонько задевал противника. Двадцать пять хлопков. Под победное улюлюканье Тафель приложил Нерлина по ребрам. Тот согнулся от боли, но ухитрился зажать жердь под мышкой. Схватил стрелка за предплечье и сделал рывок такой силы, что несчастного перекувыркнуло в воздухе, и Тафель с треском влетел в заросли бобовника.
Прозвучал запоздалый сорок седьмой хлопок, после чего над бивуаком повисло молчание.
Ильгар приподнялся с лежанки. Он не мог поверить глазам. Тафель был худым, высоким и жилистым, но так его швырнуть не смог бы даже Нур! А Нерлин сам не отличался ни силой, ни статью.