В памяти десятника — а ему, когда он проезжал через эти края первый раз, не исполнилось и тринадцати лет, — остался небольшой городишко. Теперь же все разительно изменилось. Город рос и крепчал, как росла и крепчала мощь Сеятеля…
Отряд встретил вестовой на длинноногом вороном жеребце.
— Военный преатор уже извещен о вашем появлении, — безо всяких приветствий отчеканил юноша в темно-зеленом дорожном костюме особого покроя и мягких сапогах с высоким голенищем. — Вот письмо с приветствием.
Ильгар принял из рук вестового свиток. Осведомленность городских правителей его не удивила — дозорные всегда работали на совесть.
— Я десятник, и мне необходимо увидеть преатора. Дело чрезвычайной важности.
— Я сообщу о вашей просьбе об аудиенции, — пообещал вестовой. — Пока отдыхайте.
— Куда отправляться моим воинам?
— Их расквартируют к полудню, затем отведут в бани и накормят, — юноша попридержал нетерпеливого скакуна, добавил горделиво: — Вы прибыли вовремя — через три дня начнется турнир. На постоялых дворах и в гостиницах почти не осталось места, еще немного — и даже бараки будут переполнены. Многие спешат к началу празднества!
Одежда казалась тесной и неудобной, рубашка пропиталась потом, а ветерок из узкого окошка над головой нес лишь пыль и жар. Ильгар чувствовал себя узником в крохотной приемной, где ему приходилось дожидаться вызова от военного преатора. Кроме него здесь томилось еще трое — пара сотников, прибывших в город рано утром, и толстый, истекающий потом рыжеволосый торговец в пышных одеждах. Ему приходилось хуже всего! Мужчина комкал платки, протирая багровое лицо, и постоянно канючил тонким девчачьим голоском. Воины вели себя тихо, молчали, изредка посматривали на Ильгара, но беседы не заводили.
Десятник нервничал. Разговор с преатором предстоял непростой. Предупредить одного из градоправителей о нависшей угрозе он был обязан. Правда, тогда придется рассказать про клеймо…
Ильгар ослабил слегка ворот рубахи, давая себе возможность вдохнуть поглубже. Ему не нравился этот город. Барталин прав! Шумно, многолюдно, жарко, пыльно. Кругом камень, сухие деревца на перекрестках, из проулков между домами тянуло дерьмом и гнилью. Пожалуй, пока что это было самым ярким впечатлением от города — запах приторных женских духов, перемешавшийся со смрадом канав. Конечно, Ильгар не посетил еще рыночной площади и квартала богачей, где по слухам, есть на что полюбоваться.
— Ну что ж так долго… — в тысячный раз промяукал толстяк, обмахиваясь замусоленным платочком.
Его лепет вернул Ильгара в реальность — душную и неуютную. Захотелось пить, но единственный кувшин с водой давно опустошили.