— Ты на телефоне висишь, как старая баба! Кому же звонил!
— Маше… нистке. У меня дела. Кое-какие есть дела?
(Когда же, Любка, по твоим расчетам, эта гадость во мне заработает? Вероятно, по твоим расчетам, рано? Вторую чашку не предлагаешь, значит, кофе в большой дозе может помешать? Значит, это было что-то вроде клофелина или гексония.)
— Зачем звонил? Хочешь вывести на себя своих?
— Я не в РУВД звонил. У меня есть знакомая. Она волнуется. Целый день я ей все не собрался позвонить.
— Интересная знакомая. И разговор интересный.
— Деловое знакомство.
— Деловой! Кстати, зачем и в кого ты тут все-таки стрелял?
(Ого! Взгляд напряженный. Ждет. Значит, скоро отрава подействует?!)
— Показалось, что под тахтой кто-то есть.
— У вас же патроны подотчетные. А ты шмаляешь на воздух.
— Мне уже было не до чего! Я сегодня весь день бегал как бешеный, так-то сказать!
— Да, лица на тебе нет, верно. Спать хочешь?
О, главный вопрос, Любка! Все правильно.
Ишь, какие кошачьи позы! И груди жидковато дрожат, но все слишком обнаженно. Это хорошо для обалдевшего мужика, а так… Сейчас ты, конечно, начнешь рисовать мне, тревожа и раскручивая волокна сигаретного дыма, тахту с тремя ножками (нарисуй и четвертую на всякий случай), изобразишь подушку и позу спящего капитана. Но это не мой портрет, это карикатура… не рисуешь? Да, ты чрезвычайно сдержанна, осторожна…
— Ты сегодня поедешь домой?
— Нет. Я предупредил, что у меня ночное. Я пасу… лошадь… извини, я не тебя имел в виду. Разве ты похожа на лошадь? Ты похожа на теплую, гладкую… чего ты?
— Убери руки. Занавески открыты.
— Раньше ты чего-то… не боялась. Поди сюда!
— Потом. Еще есть будешь?
— Нет. А вот спать… будем… у тебя тепло! А у меня так ноги гудят… аж небось слышно! А? Пойдем поспим?
— Ради бога. Сейчас, я вижу, с тобой говорить-то…
— А чего со мной говорить? Когда я… спать хочу., кофею приготовь, а то… я так никуда не пригожусь. А?
— Да. Развозит тебя прямо на глазах. Чего хотел сказать?
— А чего говорить? Ты все про то? Ну был здесь… тип. Кто — не знаю! Я тебе уже сказал. Если ты про это… да все, все, ничего я! Занавески закрой! Что ты в таком виде?.. Тут вроде далеко, а в бинокль… какой-нибудь… зомби! А ты Илью этого знаешь! Я понял! Ну, он на тебя и наплел, так-то сказать! А ты его вон как знаешь! По роже видно! А? Любушка-голубушка! Все знаю теперь про тебя!
— Что же знаешь?
— Все! Вообще… все! И внутри и снаружи! И где тут у тебя…
— Брысь! Убери руки! Что-то как-то прямо на глазах ты балдеешь. Я вроде тебе стакан не подносила.
(Значит, Любка, идет «перебор».)