«Тверь наша многострадальная… - думал дьякон, - И за что ты, господи, покарал нас, за какие грехи?»
Дюдко откинул руку, упёрся в чьё-то тело. «Кругом смерть, - подумал дьякон. - Где-то тут и Борисович лежит…» Дюдко поднялся на четвереньки, пополз в ту сторону, где дрался торговый вологодский мужик. Возле каждого убитого останавливался, вглядывался в лица, узнавая знакомых, вздыхал тяжко:
- Ох-хо-хо! Прими, господи, душу его…
У самой стрельницы наткнулся на Борисовича. Тот лежал, раскинув в стороны руки. Дьякону показалось, что Борисович дышит. Он торопливо расстегнул шубу, припал к груди, чуть слышно прошептал:
- Нет, не жив удалец. И кто скажет дома про смерть твою?
Чу! Дьякону почудился чей-то стон. Он насторожился. Стон повторился совсем рядом. Дюдко пополз в ту сторону. Раненый сидел, прижавшись к стене.
- Жив, человече! - обрадовался дьякон.
Из-за туч вынырнула луна, бледным светом озарила лицо раненого.
- Княже? - удивился Дюдко. - Ах ты, господи! - Он засуетился, с трудом встал. - Сейчас я, княже, отдышусь малость, помогу тебе.
Александр, медленно ворочая языком, спросил:
- Ордынцы-то далече?
- Слышал, поблизости бродят. Того и гляди, сюда нагрянут.
- Бежать нам надобно… Помоги мне… Да броню расстегни… Скину её, легче будет…
Дьякон расстегнул на Александре кольчугу, помог встать. Поддерживая друг друга, они выбрались за ворота, на выгоревший посад.
- Чш-ш, замри, княже, -только и шепнул Дюдко.
Они затаились у развалин избы. Мимо, совсем рядом, гремя оружием, прошёл ордынский караул. Ордынцы переговаривались.
- Москва - богатый город…
- На Москву не будет похода…
- Московский князь Иван полонённых тверичей выкупает…
- А к чему их в Орду гнать, дорогой передохнут. Лучше ногатам в сумах звенеть. Веселей обратный путь будет…
Ордынцы ушли. Когда опасность миновала, князь Александр и дьякон зашли в кусты, затаились. Немного погодя Дюдко шепнул:
- Посиди, княже, а я скоро ворочусь…
Он снова выбрался из кустов, прислушался. Неподалёку ржали кони. Дьякон, поминутно останавливаясь и озираясь, направился в ту сторону. Блеснул костёр. Четверо ордынцев грелись у огня. В стороне, у дерева, рыли копытами снег лошади.
Дюдко прокрался к ним, дрожащей рукой отвязал одного коня, затем другого. Губы беззвучно шептали:
- Осподи, помоги… Только бы не углядели, ироды…
Не выпуская из рук поводья, он отвёл лошадей в сторону, взобрался в седло, промолвил:
- Выносите, родимые…
Князю Александру время казалось вечностью. «А может, дьякон покинул меня, сам ушёл?» - мелькнула мысль.
Вспомнились слова караульного ордынца. Говорил тот: «Московский князь полонённых тверичей выкупает». Александр с горечью подумал: «Ныне ещё больше окрепнет Москва».