Затем веду ее в центр зала. Когда мы проходим мимо Розалин, Ди шепчет:
— Приятно познакомиться, дорогуша. Пока-пока.
Я обнимаю Ди и начинаю с легкостью двигаться. Ди без всяких усилий следует за мной.
— Ух ты, только посмотрите, прямо Фред Астер. Не знала, что ты умеешь так танцевать.
— Я очень талантлив.
Она улыбается.
— Поверь мне, я знаю.
Ее взгляд скользит в сторону Розалин.
— Нуууу… все женщины, с которыми ты будешь меня знакомить, будут вести себя, как сучки?
Теперь, думаю, все.
— Нет — это была последняя.
— Она твоя бывшая, или как?
Ни один мужчина не хочет рассказывать то, как с ним поигрались — сделали из него идиота. Это неловко, неудобно — зачастую мы предпочитаем пресекать такие темы и заменять их историями, как нам удалось кого-то уложить в постель и трахать всю ночь.
— Или как. Почему ты спрашиваешь?
— Такое ощущение, что своим взглядом она готова перерезать мне горло.
Очень искусно, я поворачиваю нас так, что мое тело закрывает ее вид.
Но Ди все равно говорит:
— Она очень красивая, как модель Victoria’s Secret.
— Малыш, ей до тебя далеко.
Она прекращает танцевать. Полностью. Резко. А ее лицо — ее шикарное лицо — это смесь боли и сомнений… и там даже тень негодования.
— Не делай этого.
— Не делать чего?
— Не надо разговаривать со мной так, будто я девочка, которую ты только что встретил в баре. Скажи мне, что ты ее ненавидишь, что хочешь вынести ей мозг, хоть что, я это приму. Чтобы ты не сказал… просто, говори, что думаешь. Будь здесь, со мной… будь настоящим.
Она права. В самую точку. Рефлексы — это реакция тела без вмешательства мозгов. Они происходят самостоятельно — без всяких мыслей и рассуждений. Неуверенность — это не то, что я привык слышать от Ди. И я уже точно не хочу продолжать разговаривать про Розалин, так что я сказал первое, что у меня сорвалось с языка, без всяких мыслей.
Не придавая этому никакого значения.
А она заслуживает лучшего, чем это.
— Пр… прости.
Снова притягиваю ее к себе, и мы снова танцуем, теперь медленнее, чем до этого.
Ди прижимается своей щекой к моей, и я целую ее ушко, а потом шепчу:
— Я хотел сказать, что она красивая — но лишь снаружи. Ты же, наоборот… как бриллиант. Чистая… безупречная… во всех отношениях.
Она наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. И она опять улыбается. А я ощущаю себя повелителем вселенной.
— Это мне уже нравится намного больше.
Я веду рукой по ее руке, к ее плечу, под волосы на шею. Потом легонько ее целую. Нежно. Боготворю ее губы, преклоняюсь перед ее языком. Он влажный и прекрасный — это тот поцелуй, который заставляет тебя позабыть, что ты в общественном месте — или, если ты и помнишь, то тебе абсолютно на это наплевать.