Анника не знала, что сказать. В трубке снова повисло молчание.
Первой заговорила Нина – тихим и надломленным голосом:
– Я очень любила маму, но она была едва способна позаботиться даже о самой себе. Филипп и Ивонна совсем отбились от рук, и она ничего не могла с ними поделать. Мне повезло, я нашла семью Юлии. Я все время чувствовала… груз ответственности. Мне всегда казалось, что именно я должна как-то исправить положение.
«Именно поэтому ты пошла в полицию?» – мысленно спросила ее Анника, но ничего не сказала вслух.
– Я верю в то, что каждый человек сам по себе добр, – продолжила Нина, и голос ее окреп. – Я верю, что каждый может измениться, если мы дадим ему шанс. Мама попыталась, и у нее получилось, но она была слишком слаба, и надолго ее не хватило.
– Твоя мама умерла? – осторожно спросила Анника.
– Ее нет уже девять лет. Она умерла на следующий день после свадьбы Юлии и Давида. Теперь нет и остальных, всех, за исключением Филиппа.
Анника изо всех сил сосредоточилась, чтобы не потерять нить.
– Ты сказала, что их было четверо, четверо близких друг другу людей, – заговорила она. – Давид, Филипп, Ивонна и. кто был четвертым?
– Малышка Вероника. Вероника Паульсон. Но она тоже умерла.
– Ты ее знала?
Нина тяжело вздохнула:
– Я была мало с ней знакома. Она и ее мама несколько раз приезжали к нам на Тенерифе, но по-настоящему мы познакомились, когда я вернулась в Швецию.
– Она же была совсем не старая. От чего она умерла?
В ответе Нины прозвучало искреннее удивление.
– Но ты же сама писала о ней статьи. Она была убита несколько дней назад.
Аннике показалось, что в комнате наступила мертвая тишина, а время остановилось.
– О чем ты говоришь? – спросила Анника, едва переводя дух.
– Ты писала о том, что она вышла замуж за хоккеиста, – сказала Нина, – за Себастиана Сёдерстрёма.
Девочка-тролль с серными спичками
Ее привезли в Гудагорден босую и в рваном платье. Тетя из детской сиротской комиссии вытолкала ее из машины; острая щебенка больно колола ее босые ноги.
– Сделай книксен своим приемным родителям, – сказала тетя и толкнула ее к стоявшим перед ней людям.
Девочка смотрела в землю, а люди смотрели на нее.
– Она похожа на тролля, – сказала приемная мать.
Тетя ударила ее под коленки и заставила наклонить голову. Девочка быстро, как хорек, обернулась, укусила тете руку и бросилась бежать прочь по щебню, коловшему пятки.
Приемный отец притащил ее с сеновала, когда наступила ночь. Пока он волок ее, она больно ударилась ногой о каменную стену.
– Теперь надо выбить из тебя беса, – сказал он и взмахнул плеткой.