Впрочем, со здоровьем — физическим — у них все тоже обстояло нормально, несмотря на освобождение от службы в армии в связи с хроническими заболеваниями. Любой командир десантно-штурмового батальона, увидев этих ребят на пляже, без долгих раздумий согласился бы принять их в свое подразделение. Некоторые сомнения могли бы возникнуть только в отношении Вовы, именуемого Толстым. Излишек веса он, несмотря на все усилия, так и не согнал, но прозвище давно перестало быть обидным, равно как и Вова много лет назад перестал быть зубрилой-отличником, которого такие шутки могли задевать. Чистенький и пухленький сынок обеспеченных родителей, умница и будущая опора семьи, он восемь лет собирал сливки на уроках, но после занятий постоять за себя не мог и тихо ненавидел весь мир до тех пор, пока не повстречался с Геной, перешедшим в их школу из соседней, где старших классов не было. Первая встреча была безрадостной для Вовы — пара словесных оскорблений и затрещина в присутствии знакомых девчонок испортили бы настроение кому угодно, но потом все переменилось, и уже через несколько дней Толстый боготворил нового знакомого, а в дальнейшем они так и шли по жизни рука об руку. Отстать было Вове боязно, и постепенно он научился скрывать страх, растопыривать пальцы и отыгрываться на тех, кто ответить не мог.
Мать Гены, в отличие от Вовиных родителей, крупных торговых работников, растила сына одна и, хотя зарабатывала неплохо, удовлетворить всех его потребностей не могла. В десять лет мальчик посмотрел фильм «Бей первым, Фредди!». В сюжет он не врубился, однако название запомнил и принял за основное жизненное правило, которое даже изобразил на самодельном плакате, вывешенном над своей кроватью. Шли годы, плакат желтел, Гена занимался боксом, учился самостоятельно зарабатывать деньги и давно уже мысленно продолжил фразу пожеланием «…и лучше в спину», но писать этого на плакате не стал, предположив, что девочки из хороших семей, которые приходили к нему в гости в отсутствие матери, не поймут. Неприятности обходили Гену стороной. Он не болел, пользовался авторитетом в квартале и уважением в школе, а все знакомство с милицией свелось к посещению в шестнадцать лет паспортного стола — хотя уже в то время его было за что сажать. Банальной хулиганкой или кражами мотоциклов он не занимался. Каждое свое дело планировал тщательно, всегда знал, чего хочет добиться, и тщательно анализировал ошибки. К окончанию школы на его счету было несколько «обнесенных» квартир, с десяток уличных грабежей и две угнанные машины. Вова к участию в этих делах не привлекался; периодически «снаряды рвались очень близко», кого-то из подельников «загребали», и Гена справедливо полагал, что непривычный к жизненным трудностям Толстый легко расколется в застенках УГРО. Он был нужен Гене в качестве оруженосца, ибо не может быть лидера без свиты; в свою очередь, Вова обрел наконец защиту, и был готов на что угодно, лишь бы ее не лишиться.