Порочный круг замкнулся. И выхода Мартен не видел.
Он шел в сторону площади Квинконс, откуда отправлялся почтовый дилижанс в Рошфор. Ярость, сотрясавшая его с той минуты, когда он узнал об отъезде Марии Франчески с Шульцем, рассыпалась в прах ещё в тюремной камере, оставив после себя горечь и отвращение. Теперь она опять вспыхнула в нем, пока он не распрощался с вероломным конфидентом Генриха. То, что испытывал Ян, выйдя из его конторы, не было ни гневом, ни жаждой мести. Он чувствовал себя не только одиноким, но попросту разоренным, причудой злой судьбы лишенным всего самого дорогого на свете, и мысль эта будила в нем скорее обиду, чем боль, причем обиду не на Марию или Шульца, а на саму жизнь, на ту ловушку, в которую он дал себя поймать.
Что с того, что он отдавал себе отчет в заговоре, устроенном проклятой судьбой с несколькими мерзавцами - с Шульцем, который не доверял ему и потому уговорил Марию уехать, и с его управляющим, который делал непристойные предложения, и с мсье де Клиссоном, который так рвался ему досадить? Тут ничего поделать он не мог. В голову не приходила ни одна спасительная мысль, а сознание полного поражения на время настолько его поглотило, что он стал нечувствителен к сильному, исключительно холодному ветру с дождем, который прогнал с улиц всех прохожих.
Обходя грязные лужи и кучки конского навоза на пустой площади, он направлялся к навесам почтовой станции и харчевни "Sous le prompt cheval", когда вдруг, перепрыгнув бурный поток у края мостовой, угодил прямо в объятия капитана Пьера Каротта, который приближался с противоположной стороны.
Они уставились друг на друга, одинаково пораженные и обрадованные столь неожиданной встречей.
Каротт заговорил первым.
Он, собственно, только что вернулся после долгого отсутствия во Франции из какой-то деловой поездки, и слышал кое-что о неудачах Мартена, а узнав, что "Зефир" стоит на якоре в Ла-Рошели, собирался туда, как всегда готовый помочь приятелю в нужде.
- Ты похож на даму, родившую близнецов, - заявил он, приглядевшись к Яну. - Чтоб меня черти взяли, если у тебя не крупные неприятности, от которых я, быть может, в состоянии тебя избавить! Говори, сколько тебе нужно?
Мартен был так тронут его простодушной готовностью, что на миг лишился дара речи.
- Само небо посылает мне тебя, - наконец прошептал он. - А я уже был близок к отчаянию.
Обняв за плечи друга и отстранившись на расстояние вытянутых рук, Ян смотрел на него затуманенными глазами, словно ожидая, что за плечами Пьера вдруг вырастет пара ангельских крыльев, румяное его лицо, прорезанное глубоким шрамом, обретет нежные черты херувима, а толстая суковатая палка, которую Каротт держал под мышкой, превратится в цветущую лилию - и желая не упустить из виду ни одной детали этого волшебного преображения.