– Портовые власти сказали: Киндзиру, так что прости. Киндзиру есть киндзиру, будь оно неладно! Помнишь? Это тебе не Нагасаки.
– Да, клянусь кровью Христа, очень жаль! – Здоровяк-боцман обиделся: – Подумаешь, прикончили одного японца.
– Одного убили, двух тяжело ранили, тьму народу покалечили, изуродовали девушку, прежде чем самураи остановили побоище. Я предупреждал вас перед выходом на берег: Нумадзу не Нагасаки, ведите себя прилично! Мадонна! Вам повезло, что удалось сбежать, потеряв только одного моряка. Они имели законное право убить вас всех пятерых.
– Их закон, капитан, это не наш закон. Проклятые обезьяны! Обычный скандал в борделе.
– Да, но его начали вы, власти запретили нам сходить на берег, вы все под арестом. Ты в том числе! – Родригес переставил ногу, чтобы облегчить боль. – Потерпи, Пэзаро. Как только святой отец уедет, мы уйдем отсюда.
– С приливом? На рассвете? Это приказ?
– Нет. Пока нет. Пока только приготовь баркас. Со мной поедет Гомес.
– Возьмите меня тоже, а? Пожалуйста, капитан. Сил моих нет торчать на этой проклятой посудине.
– Нет. И не вздумайте сойти на берег сегодня вечером, ты или кто-нибудь из наших.
– А если вы не вернетесь на рассвете?
– Вы будете гноить здесь якорь, пока я не вернусь. Ясно?
Недовольство боцмана усилилось. Он поколебался, потом буркнул:
– Да, ясно, клянусь Богом.
– Хорошо. – Родригес спустился вниз.
Алвито спал, но проснулся сразу же, как только капитан открыл дверь каюты.
– Ну, все нормально? – спросил он.
– Да. Просто прилив сменяется отливом. – Родригес глотнул немного вина, чтобы отбить противный вкус во рту. Бунт на корабле – чертовски неприятная штука. Если бы Пэзаро не повиновался, пришлось бы продырявить ему башку, заковать в кандалы, всыпать пятьдесят линьков, протащить под килем или применить еще одно из ста наказаний, предусмотренных морскими уставами для поддержания дисциплины. Без дисциплины корабль погибнет. – Что дальше, отец? Выходим на рассвете?
– А как с почтовыми голубями?
– Они в хорошей форме. У нас их шесть штук – четыре из Нагасаки, два из Осаки.
Священник посмотрел на солнце. До заката еще четыре или пять часов. Времени для отправки птиц с первым шифрованным сообщением достаточно, он долго его обдумывал: «Торанага подчинился приказу Совета регентов. Собираюсь в Эдо, потом в Осаку. Буду сопровождать Торанагу в Осаку. Он разрешил строить собор в Эдо. Подробное сообщение перешлю с Родригесом».
– Вы не попросите немедленно подготовить двух птиц для Нагасаки и одну для Осаки? – сказал Алвито. – Потом поговорим. Я не поплыву с вами обратно. Я думаю попасть в Эдо сушей. На это уйдет вся ночь и завтрашний день. А сейчас я сажусь писать подробное сообщение, которое вы отвезете отцу-инспектору и вручите только ему лично, в руки. Вы сможете отплыть сразу же, как только я кончу письма?