Про Бабаку Косточкину (Никольская) - страница 80

Но папа его предложение отверг — вступился за Бабакину честь. Она, мол, собака самостоятельная и в своих поступках вольная. Пускай сама решает, с кем ей создавать семью и воспитывать детишек.

Правда, на всякий случай папа Бабаку дома запер. А на прогулку он выводит её теперь сам. Два раза в день, на поводке.

— Эх, весна-весна, месяц май-разгуляй! — вздыхает Бабака с коврика и тоскливо глядит в окно. — А что, Костик, рванём на улицу, а?

— То есть как это рванём? — удивляюсь я. — Заперли же нас благодаря твоему знакомому. Папа ещё только через два часа придёт с работы. Нам разве что из форточки сигануть? Хотя с пятого-то этажа вниз падать больно.

— Вниз, может, и больно, — говорит Бабака с коврика, — зато вверх — наоборот.

— Как это наоборот? — спрашиваю. — Как птицы, что ли?

— Вот именно. Почему бы нам не взлететь, как птицам?

— Для того чтобы взлететь, нужны крылья как минимум. — Я красноречиво машу неоперившимися руками.

— Нет, дорогой. Для этого не крылья нужны, а мозг. И ещё фантазия.

— На голой фантазии далеко не улетишь. А вот на самолёте — другое дело! Особенно на аэробусе.

— Ничего ты, брат, в жизни не смыслишь. Да с помощью фантазии хоть на Луну можно упилить, хоть на Марс! Не то что на твоём «автобусе». Человеческая фантазия, мой мальчик, есть двигатель прогресса. Цивилизация, да будет тебе известно, лишь на великих фантазёрах и держится.

— Это на таких, как барон Мюнхгаузен, что ли? — хихикаю я. — Который вишнёвыми косточками палил по живым оленям?

— Зря иронизируешь, между прочим. И на таких тоже. А ещё на Леонардо да Винчи, Ньютоне, Николе Тесле, Эйнштейне и академике Ландау, в конце концов. Все они были чудиками и великими фантазёрами. Если бы не они, мы бы с тобой сейчас не в малогабаритной квартире улучшенной планировки сидели, а в пещере вместе с неандертальцами.

— Ну, допустим, — говорю. — И что ты предлагаешь? Нафантазировать себе крылья между лопатками и ринуться в окно?

— Во-первых, перестань быть скептиком[18], тебя это не красит. Ты вообще-то мальчик одиннадцати лет, а не циничный дедушка с ревматизмом. А во-вторых, тащи сюда матрас.

— Какой?

— Ну не родительский же двуспальный! Он в окно не пролезет. Свой неси, полосатенький.

— Зачем?

— Будем из него матрас-самолёт фантазировать.

— А разве такие бывают? Я только про ковры-самолёты слышал. На которых летал старик Хоттабыч.

— Старик Хоттабыч — он откуда? Не здешний?

— Из кувшина, джинн. А вообще-то он, кажется, индус.

— Вот видишь. И ковёр у него, наверное, индийский — с бахромой. А у тебя в собственности только ортопедический матрас. Так что не больно-то привередничай. Неси.