Обласканный Петром III, которому сумел угодить, он был возведен им в потомственное дворянство. Да тут случился переворот — и Яковлев с недовольством встретил воцарение Екатерины II, за что был ею награжден пудовой чугунной медалью на шею для ношения в праздники. Но сумел восстановить ее расположение щедрой благотворительностью, и ныне был привлечен к организации морской торговли с заграницей.
По возрасту они были почти ровесниками — Лодья на пару лет постарше. Решил-таки господин Яковлев заехать к академику, потому что хорошо разбирался в подноготной столичной жизни, и знал, что Лодья — не просто секретарь Академии и статский советник. И о посещении его царицей Екатериной был осведомлен.
— Здравствуйте, господин Лодья! — приветствовал он хозяина, встречавшего его в дверях снятой шляпой.
— Хлеб да соль, господин Яковлев! — отвечал ему тот. — Проходите и садитесь.
Отдав человеку богатую шубу, гость прошел в гостиную.
— Зачем зван, Гавриил Степанович? — спросил он, размещая в кресле свои крупные телеса и бросая на хозяина взгляд умных и холодных глаз.
— Разговор о богатстве пойдет и о влиянии, и о служении России.
— И какова же цена этому? — спросил Яковлев, прищурясь.
— Цена — твоя жизнь, Яков Яковлевич, — отвечал хозяин, садясь в кресло.
— Это как же? — удивился тот.
— Ты — богатейший купец российский, с заграницею торгуешь. Наукам не чужд — на университет многие тысячи давал. А потому знаешь, что богатства России — ее железо, медь и другие металлы.
— Слыхали мы об этом…
— Ты человек хваткий, оборотистый, небесталанный, жестокий, когда надо, на руку, правда, не очень чист, да ведь все для своего дела, не так ли? — сказал Лодья.
— Ну, так уж нечист… — обиделся Яковлев.
— Под судом ты за свои поставки в армию побывал…
— Ну, не доказали же… С кем не бывает!
— Не об том речь, Яков Яковлевич. Сюда смотри.
Лодья наклонился и, словно фокусник, показал купцу золотое кольцо. Тот невольно потянулся к перстню. Лодья не отдернул, но предостерегающе поднял палец:
— Погоди, сначала объясню, за что берешься. У нас всегда один главный хозяин русскому железу. С петровского времени — Демидовы, отец и сын. Затем, после смерти Акинфия, — Петр Шувалов, неважнецкий, как хозяин, но с размахом. Я ему помогал, как мог. Этот перстень, как умирал, он велел мне передать. От Елизаветы Петровны он его получил. А ей Демидов передал, незадолго до смерти. Смекаешь, что это?
— Что? Знак какой? — с непониманием смотрел гость на кольцо.
— Сказку о золоте Нибелунгов, золоте из пещеры дракона, немецкую, читал?
— Нет.