можно понять, почему русская [внешняя] политика уже давно носит... столь агрессивный характер». Поэтому, заключал австрийский дипломат, «в общих интересах [дунайской] монархии и Германии... вовремя дать отпор такому развитию ситуации [на Балканах], которое поддерживается Россией, поскольку позднее было бы уже невозможно предотвратить подобное развитие».
Отдавая должное своеобразной объективности советника австро-венгерского МИД, признававшего историческую необходимость для России занимать активную позицию в «восточном вопросе», отметим, что далеко не бесспорный тезис об агрессивности, присущей русской политике накануне Первой мировой, словно перекочевал из меморандума Мачеко в некоторые исследования, посвященные причинам войны и пресловутому Kriegsschuldfrage — вопросу о ее виновниках. Так, уже упоминавшийся С. Уильямсон безапелляционно утверждает, что «благодаря французским финансам и британской снисходительности Санкт-Петербург проводил агрессивную политику на Балканах... Ни Вена, ни Берлин не могли игнорировать тот факт, что Россия кое-что знала о заговоре (против Франца Фердинанда; никаких подтверждений этого «знания» Уильямсон, впрочем, не приводит. — Я.Ш.) или по меньшей мере помогла создать атмосферу, в которой подобный террористический акт мог стать актом государственной политики (очевидно, сербской; однако убедительные доказательства причастности сербского правительства к сараевскому убийству так никогда и не были найдены. — Я.Ш). Русская угроза в гораздо большей степени... предопределила реакцию двух союзников (Австро-Венгрии и Германии. — Я.Ш.) на случившееся в Сараево, чем англо-германское морское соперничество или даже австро-сербский антагонизм» (Williamson, 197).
Серьезное обвинение. Однако для того, чтобы проверить его основательность, а также понять, почему в роковые дни, последовавшие за убийством эрцгерцога, Вена и Берлин, Петербург и Белград, Париж и Лондон действовали так, а не иначе, и почему эти действия в конечном итоге привели к мировой войне, стоит взглянуть на расстановку геополитических сил, сложившуюся к июлю 1914 г. Взглянуть — и попытаться по возможности непредвзято проанализировать позиции сторон. Естественно, нужно сразу смириться с тем, что этот анализ будет кратким и весьма неполным: ведь даже подробнейшие и весьма объемные монографии, ставшие классикой исторической литературы, оказались не в состоянии внести стопроцентную ясность в вопрос о причинах Первой мировой войны, который по праву считается одной из сложнейших проблем всемирной истории.