Глаза Вивиан наполнились слезами.
— Я веду себя неблагородно, но я этого не хотела. Мне просто очень будет не хватать тебя!
— А мне — тебя. Я буду тосковать по нашим беседам, во время которых мы всегда были откровенны друг с другом. Я не смогу ни к кому испытывать таких чувств, как к тебе.
В изнеможении девушка опустилась на диван, и он сел рядом с ней. Оба знали, что критический момент прошел — она разрешила ему уехать. Он не мог измерить глубину своей радости и страха, предвкушая грядущие приключения, а она не представляла всю меру ожидавшего ее горя.
Виктор нежно сказал:
— Я и не представлял, как сильно ты ненавидишь графа. Думал, ты разглядела его положительные качества. Они не бросаются в глаза, но они у него есть. Он ведь только просил нас подождать. Разве ты не можешь согласиться с этим и дать мне время на то, что я обязательно должен сделать? — Охваченный неожиданным приливом чувств, он порывисто шепнул: — Пожалуйста, скажи, что ты все еще принадлежишь мне!
Вивиан прошептала в ответ:
— Да, Виктор, я принадлежу тебе.
В конце марта маркиз де Лафайет прибыл в Лондон. В его планы входило оставаться в английской столице до того, как от барона де Калба придет сообщение, что судно готово и можно отправляться в путь. Тогда он скажет, что его на короткое время отзывают домой по семейным обстоятельствам. Он вернется во Францию и тут же поднимется на борт корабля. В Париже никто не станет искать его, а в Лондоне со дня на день будут ждать его возвращения, не догадываясь, что он скоро возьмет на себя обязательство, которое навсегда лишит маркиза Мари-Жозефа Лафайета возможности ступить на английскую землю.
Из Лондона через надежного курьера он отправлял письма графу де Мирандола. В одном из них говорилось:
«Вы любезно спрашиваете, можно ли мне чем-нибудь помочь. Если Вы распространите достоверные слухи о моих шагах, это окажет мне большую услугу, ибо в Париже и других местах исчезнут подозрения. Ваш послужной список и связи с Америкой таковы, что все сказанное Вами на сей счет воспринимается серьезно. Если Вы намекнете, что меня отговорили от опрометчивых планов, Вам поверят, а мне станет легче дышать.
Больше я Вас ни о чем не прошу, зная, как щедро Вы уже поддержали наше дело. Мне в голову часто приходит мысль, как здорово было бы, если бы Вы отправились вместе с бароном де Калбом и другими храбрыми ребятами, которые примут участие в нашем предприятии. Нет никого, чьему опыту я доверяю так, как Вашему».
В это время Вивиан решила, что может оказаться полезной мадам де Лафайет, которая не поехала вместе с мужем в Лондон. Теперь, когда разные слухи о его проамериканской деятельности немного поутихли, Онорина де Шерси согласилась с племянницей, что вряд ли разгорится скандал, если та снова начнет бывать в доме д’Айенов.