Они гуськом потянулись из сада. Сложили лопаты и уселись на ступеньках крыльца, в глубокой тени старого дома. Настроение у всех было приподнятое – впереди забрезжили новые горизонты, и обещалась новая интересная жизнь. Виталий разлил водку в пластиковые стаканы; Ляля Бо нарезала хлеб и колбасу и красиво разложила на бумажных тарелочках. Прямо на верхней ступеньке.
– За Дом с химерами! – сказал режиссер, поднимая стакан.
– За «Приют лицедея»! – воскликнула Ляля Бо.
– Аминь! – подхватил Жабик.
– Ремонт нужен, – заметил Арик скучным голосом, поднимая стакан. – А откуда деньги?
– Главное – идея! – Виталий опрокинул стакан и громко выдохнул. – Найдем баблонавта, подержимся за вымя. Не парься! У меня есть пара толстых гусиков на примете. Как это я раньше… Инерция, господа. Инерция! – Он постучал себя пальцем по лбу. – А ведь идея-то плодотворная! Убрать стены, устроить зрительный зал на сотню мест… У меня есть знакомый архитектор, распишет все в лучшем виде, причем задаром.
– А что, если это они! – взволнованно воскликнула Ляля Бо. – Точно!
– Кто? – спросил Жабик.
– Они! Старец Ваня Золотенький и монахиня!
– Старец и монахиня – что? – не понял Арик.
Никто не понял. Все недоуменно смотрели на Лялю Бо.
– Они нам подсказали… – Ляля Бо прижала руки к груди. – Господи, ну как вы не понимаете! Они за нас!
– В том смысле… что они нам помогут спасти Дом? – осторожно спросил Жабик – словно на ощупь пробирался. – Или что? Лялька, ты… это, не суесловь втуне!
– Ну да!
– Ага! Помогут! Что помогут-то? Устроить тут балаган? – скептически спросил Арик.
– По-твоему, лучше, если аквапарк? Или казино? Или массажный салон? Театр все-таки – высокое искусство.
– Все-таки… Ладно, умники! – припечатал Вербицкий. – Помогут – хорошо, мы их тоже не оставим. Посмотрим, что они могут против бабла. Арик, наливай!
… – А теперь расскажите про привидения, – предложил Федор Алексеев. – А то все намеками. Давайте по очереди. Я весь внимание.
– Интересуешься как философ? – хмыкнул режиссер.
– Как агностик. Кто первый?
Актеры переглянулись.
– Я! – Ляля Бо подняла руку. – Я жила здесь четыре месяца, тут еще были трое детей с первого курса музучилища – Аркаша с трубой, Маринка с флейтой и Наташа со скрипкой. Их не хотели брать на квартиру. И Жабик… Петя Зосимов. – Она кивнула на Жабика. – Потом они переехали, а мы с Жабиком остались. Я ничего такого не видела, но были шаги на потолке.
– На потолке?
– В смысле, наверху. Как бы на чердаке.
– Чего же ты не сказала? – спросил Жабик.
– Чего говорить-то? Что кто-то лазит по чердаку? Даже не смешно. Дверь была закрыта, чужих не было. Я даже подумала, что это Жабик прикалывается, выскочила однажды, а он поднимается по лестнице снизу… На бровях, чуть живой, а я только что слышала шаги.