Сегодня атаку поддерживала батарея тяжелых 120-миллиметровых минометов и трехдюймовые пушки ЗИС-3. Мины взрывались вокруг дота, одна угодила в верхнюю часть, но, кажется, вреда не причинила.
Медленно открылась заслонка, и с расстояния восьмисот метров ударил первый выстрел. Самоходки послали несколько снарядов в ответ, однако попасть в амбразуру не смогли, а толстые стены дота держали удары.
Очередной снаряд, выпущенный из дота, накрыл «тридцатьчетверку». Разворачиваясь, она сползала в низину, и ей удалось уйти из-под огня.
Спустя минуты подорвалась на мине другая «тридцатьчетверка». Ее добили выстрелом из дота, и сразу усилили огонь противотанковые пушки.
В темноте саперы обезвредили не все мины. Этому танку не повезло. Взрыв не только порвал гусеницу, но и вынес два колеса, лопнули тяги. Покидать обездвиженную «тридцатьчетверку» с исправным орудием экипаж не имел права.
Командир принял свое решение. Двое контуженных танкистов выбрались наружу и бежали к низине. Башенное орудие вело огонь и разбило одну из «гадюк». Вторая с большой точностью всадила снаряд в полуоткрытый люк.
Там сидел погибший механик. Он не ощутил удара, разрывающего его тело. Вскрикнул лейтенант, которому этот снаряд смял и перебил ногу. Он продолжал цепляться за рукоятки поворота орудия, но чувствовал, что теряет сознание.
— Данила, уходи, — прошептал он, однако заряжающий медлил.
— Слышишь меня, — губы теряющего сознание лейтенанта едва шевелились. — Спасайся, чего зря погибать.
— Слышу. Сейчас…
Потерянная минута не оставила заряжающему шанса выжить. Сдетонировал фугасный снаряд в боеукладке, вспыхнул порох сразу в нескольких гильзах. Младший сержант-заряжающий горел вместе со своим командиром.
Боль и отчаяние вытолкнули его наружу. Он продолжал гореть, перевалившись через край люка. Обозленные экипажи других машин стреляли, посылая снаряд за снарядом, и хотели продолжить атаку, но их остановила команда майора Рябухина, который понял, что танки не смогут прорваться к вершине.
— Назад! Всем отходить. Нас прикроют самоходки.
Три «зверобоя» посылали снизу вверх тяжелые фугасы. Четвертая самоходка получила удар в лобовую броню и скатывалась по склону. Командир и наводчик были контужены. Механик-водитель не рискнул разворачиваться и подставлять под снаряды более уязвимую бортовую часть, колеса и гусеницы.
Павел Рогожкин пересел за прицел (он неплохо стрелял) и сумел вложить фугас в основание дота. Ответный выстрел, как огромным зубилом, ударил вскользь по броне, пропахав глубокую борозду.
Если бы 88-миллиметровая раскаленная болванка прошла на десяток сантиметров правее, она бы наверняка пробила рубку и разнесла все внутри. У заряжающего вывалился из рук снаряд, а от сильного толчка выключилось зажигание.