— …детей… Теперь она одинока.
— Пока миссионеры, кажется, не приютили у себя, и их отправили в Англию…
Детей?
Гвен внезапно вслушалась в слова Уайтинга.
— Каких детей?
— Детей вашей сестры. — Он заглянул в бумаги. — Их трое. Девочки. — Он посмотрел на нее. — Вам неизвестно, что у нее были дети?
Может быть, она все же не одинока.
— Что с ними сталось?
— В настоящее время они живут в деревне… — он говорил неохотно, — с вашим родственником. В Таунсенд-Парке.
— Значит, о них хорошо заботятся, — медленно проговорила она, скрывая смятение под внешне спокойным видом. Таунсенд-Парк. Какая насмешка! Дети ее сестры теперь живут в том самом доме, который их мать покинула не задумываясь.
— Кажется, так. — Голос его звучал равнодушно. Слишком равнодушно.
Гвен сузила глаза и внимательно посмотрела на него, но выражение его лица вполне соответствовало его тону. У нее мелькнула мысль о том, что именно это свойство делает его превосходным стряпчим.
— Вы чего-то недоговариваете, мистер Уайтинг?
— Это не мое дело — что-то говорить, мисс Таунсенд.
— Полагаю, это вас не должно остановить.
— Хорошо. За исключением вашего кузена, точнее, дальнего родственника, у вас нет семьи. Будет весьма достойно, если вы посетите ваших племянниц и познакомитесь с ними. И сами убедитесь, как им живется. — Голос его звучал по-прежнему равнодушно, но глаза смотрели напряженно. — Кроме того, несмотря на храбрость, силу или уверенность в себе, человеку очень трудно странствовать по жизни одному. Особенно молодой женщине.
Она вздернула подбородок.
— Мне пока что вполне удавалось прожить в одиночестве и вполне пристойно.
— Это спорно, мисс Таунсенд. Однако… — он грустно вздохнул, — вопрос касается не столько вашей жизни и будущего, сколько жизни и будущего этих девочек. Это ваша семья, но что гораздо важнее, у них нет никого, кроме вас.
Сыновья или мужья, молодые или старые — все мужчины вообще не имеют ни малейшего понятия о том, что им нужно делать, пока мы им об этом не скажем.
Хелен Пеннингтон
— Не понимаю, почему вы не заставили этого типа прийти к вам. — Негодующий голос Реджинальда, виконта Беркли, раздавался по всей лестнице. — Чертовски неудобно, если хотите знать.
Маркус Холкрофт, граф Пеннингтон, подавил усмешку и посмотрел на друга через плечо.
— Не помню, чтобы вас кто-то спрашивал.
Реджи пробормотал что-то неразборчивое и фыркнул.
— Да ну же, Реджи, вряд ли это уж так неудобно. Мы ехали в клуб, а это совсем рядом. И потом, в записке Уайтинга говорится, что ему нужно поговорить со мной о каком-то важном деле.