Узкий коридор тонул во тьме. Редкие настенные светильники слабыми своими огоньками словно призваны были не разгонять мрак, а подчеркивать его превосходство над светом. Зябко обхватив плечи руками, я прошагала до конца узкой комнатки с кадушками воды. Умываться не хотелось, да что там, даже платок снимать было боязно, но я себя пересилила. Побрызгала в лицо холодной водой, наскоро обтерла тело мокрой тряпицей, ощутимо стуча зубами. Зато без сутолоки, утешила я себя. Холстины на притолоке оказались сырыми, не успели за ночь просохнуть, и вытираться ими было неприятно. Да и толку от них мало, но я упрямо вытерлась и влезла в свою рубашку. И с облегчением завернулась в платок.
И почувствовала холодок на затылке, словно сквозняк. Зябко передернув плечами, я обернулась и вздрогнула, в тонком рассветном луче света стояла прошлогодняя утопленница Златоцвета. Стояла и смотрела на мои утренние омовения застывшим, ничего не выражающим взглядом. Хотелось заорать, но вовремя пришла на память Рогнеда с ее перекошенным лицом и блуждающими глазами, и я сдержалась.
Утопленница молчала. Тонкое тело ее в летнем платье слабо колыхалось, словно окутанное тонкой водяной пленкой и от того, казалось, по лицу и телу ее идет рябь, как на озерце под порывами ветра. Тонкие губы чуть приоткрыты и что-то черное ворочается внутри, пытаясь выбраться наружу. Глаза белесые, невидящие, как у мертвой рыбы и взгляд этих глаз вызывает зловещую оторопь.
Я сглотнула подступившую к горлу желчь и, пересилив себя, осторожно сделала шаг. Не к двери. К утопленнице. Вернее, к ее духу. Потому что, девушка была призрачна и текуча, как озерная вода.
— Златоцвета, — тихо позвала я, — Злата… зачем ты здесь? Зачем приходишь? Ты можешь… сказать?
Прозрачное лицо чуть повернулось, мертвые глаза посмотрели на меня. Я снова сглотнула.
— Ветряна… — голос шелестит волной по прибрежной гальке.
— Зачем ты вернулась сюда? — настойчиво спросила я.
— Зачем? — утопленница удивилась, — я забыла заколку… тосковала… а дверь была открыта… забрать… надо забрать…
— Какая дверь?
— Дверь… с той стороны, — плеск волн затихает, — с той стороны…
— Почему она открылась, — в отчаяние я уже почти кричу, — ты знаешь?
— Ее открыли…
— Кто? Кто ее открыл?
По девушке снова идет рябь и в то же время она тускнеет, пропадает. Тонкие губы чуть удивленно улыбаются.
— Ты… ты, Ветряна…
Я замерла, потом резко схватила утопленницу за рукав, пытаясь удержать. Мои пальцы прошли сквозь воду, оставшись сухими. Призрак тоненько засмеялся, заколыхался, как подводная водоросль, и пропал.