По правде сказать, ходил я к ним всегда очень неохотно, потому что как ни мирись со всем прочим, но эти нечестивцы никак не могут отказаться от свинины!
Кроме этой красавицы, у них еще две дочери поменьше, одной лет семь-восемь, а другой еще меньше. Прежде, когда я ходил к ним, у меня ничего не было в мыслях, но впоследствии я начал присматриваться к этой девушке и понял, какая она красавица. Но что пользы: в мои-то годы дружба с такой гурией была немыслима... Словом...
Недели две-три тому назад христиане справляли свой праздник - пасху. Как и в былые годы, я пошел по домам знакомых моих армян и русских с праздничными поздравлениями. В пер-вую очередь, был я у таможенного начальника, потом у началь-ника почты, короче говоря, в конце концов я явился к этому самому Иванову. Из дома доносилось пение. Я вошел и увидел' трех-четырех русских мужчин, хозяина и хозяйку дома и их дочерей, которые сидели за столом, ели, пили и пели песни. При виде меня все встали, закричали ура и пошли навстречу мне.. Начались объятия и поцелуи. И каждый из них, целуясь со мной говорил:
- Христос воскрес!
То есть, по-нашему: "Иса ожил".
Я было хотел уклониться от их объятий, но вспомнил, что сегодня у них праздник, а целоваться в этот день вошло в обы-чай христиан; я понял, что было бы невежливо и даже грешно нарушить их обычай. Я боялся кровно и навсегда обидеть хозя-ина дома, что было не в моих интересах.
Первыми расцеловались со мной Иванов и трое гостей муж-чин. Двоих я знал, один из них был тоже досмотрщиком в нашей таможне по фамилии Васильев, а другой - знакомый молодой, человек.
После них подошла ко мне сама жена Иванова и точно так же, как и мужчины, поцеловала меня соответствующим образом в губы и отошла. Затем... Ага... Смотрю, та самая красавица Вот... Приближается... Клянусь твоей драгоценной жизнью, клянусь прахом моего родителя, та самая красавица, которую ты видел, потянулась ко мне своими алыми, точно мак, губками и со словами: "Христос воскрес!" прижалась к моим губам и так меня поцеловала, что я чуть не лишился чувств...
Я уверен, что ты меня достаточно хорошо знаешь, поэтому считаю лишним еще клясться и божиться...
Послышались шаги Мешади-Имамали, и наш разговор на этом прервался.
Мешади-Имамали накрыл на стол и угостил нас очень вкус-но приготовленным пловом мусамма и медовой яичницей.
Ночь мы поспали с тем, чтобы наутро вместе с Мешади-Гулам-Гусейном отправиться в Нахичевань.
Мы поднялись рано утром и, позавтракав, сели в почтовую карету и отправились в путь. Кучер наш, старик в большой мохнатой шапке, всю дорогу дремал. Было довольно холодно, но у реки Алинджа воздух так накалился, что мы мечтали о каком-нибудь облаке. Мешади-Гулам-Гусейн говорил мало.