А позволь ему
Тебя найти,
Чтобы обрести силу
В молитве
О любви.
Саманта Рейнольдс
Мое отношение к молитве изменилось вместе с отношением к жизни. Я стала обращаться к Богу иначе. Изменилось мое представление о том, где находится Бог. Изменилась моя способность чувствовать Бога. То, что я раньше называла Богом, теперь стала называть Жизнью. То, что я видела как ступени лестницы, теперь представало моему взору как голограмма. То, что казалось мне «где-то там», теперь было повсюду. Я все еще использую слово «Бог», но сейчас оно вмещает в себя намного больше, чем мне рассказывали в католической школе.
Мое восприятие божественного изменилось (или, если быть более точной, расширилось), и я заметила, что мне стало неприятно молиться. Молитва выбивала меня из колеи. Отчасти это произошло потому, что я стала верить, что Бог повсюду. А если он повсюду, то кому я тогда молюсь? Если я верю, что моя истинная буддистская сущность заключается в радости, тогда зачем мне тогда молитва? Если я верю, что все движется и изменяется, то какой вообще смысл молиться?
Это была непростая головоломка. Я не хотела чувствовать себя одинокой во Вселенной, как это часто бывало со мной в худшие времена. Да и с жизненными трудностями я справлялась очень неплохо, когда кто-то тайком помогал мне с небес. В результате я перестала задаваться бессмысленными вопросами и начала принимать решения. Я назначила себе пост с воздержанием от вопросов. Я ничего прямо не просила у Жизни и прекратила все диалоги в молитве. Примерно в это же время я прекратила медитировать. Намеренно. Я отказывалась от медитации не постепенно, а просто сказала себе, что не буду больше сидеть в позе лотоса, перебирать четки или наблюдать за дыханием. И скорее всего, это решение окончательное.
Я перестала исполнять религиозные обряды, чтобы почувствовать свободу, а медитация – хотя вообще-то она никогда не была для меня утомительной – стала просто еще одним повседневным занятием. Она превратилась в технику оттачивания осознанности, а чтение мантр – в достижение.
Вот так. Никаких молитв. Никаких медитаций.
Но теперь меня сильно беспокоила мысль, что такое существование может унести меня слишком далеко от моей Души. И тогда вернуть меня обратно к благословенному берегу сможет только мегапрофессионал – какой-нибудь шаман или перуанский целитель. И меня унесло-таки, но… как выяснилось, по направлению к моей Душе. Прямо к берегам континента желаний.
Я больше не просила что-то у Небес, я больше не медитировала, чтобы очистить разум, но зато я теперь жаждала получить то, чего мне очень хотелось, и при этом старалась сохранять покой. В результате у меня появилась привычка делать торжественные заявления.