Обуздать ветер (Алесько) - страница 2

— Да пошел ты! Отведи меня к айрам.

— Щас!

— Чего ты боишься? Мне просто надо посмотреть на них, попытаться понять, что вы за народ. Может, найду кого из родичей, — эта мысль пришла в голову всего несколько дней назад и здорово вдохновляла. Ведь если я отыщу деда-бабку или отцовых братьев-сестер, они могут многое порассказать. Вдруг родитель как-то извещал их о своей жизни в Мглистых землях? Ежели, конечно, мои догадки верны, и он действительно там жил.

— У нас не принято таскать в гости кого попало, даже полукровок. Особенно полукровок. Их приводят отцы, если считают достойными доверия.

Я видел, что мужик уперся, и, к собственной досаде, его понимал. Раз айры живут замкнуто, им не с руки привечать людей. Те же древляне в Пуще, хоть и человеческого роду, а пришлых не очень жалуют. Да везде, где я был, к чужакам относились настороженно. Мало ли: разведчик-проныра, колдун, нелюдь, преступник. Коли хочу, чтобы отношение Корня изменилось, надо попытаться стать для него своим.

— Лады, — вздохнул я. — Можно мне хоть побродить с тобой? Если соберешься домой, обещаю тут же отстать.

— Думаешь, удастся втереться в доверие? — усмехнулся проницательный айр.

— Да чего уж скрывать: весьма на это расчитываю, — не стал запираться я.

— Идет, малыш, походим вместе, — неожиданно легко согласился Корешок, тут же пояснив свою уступчивость. — Попутчик-полукровка лучше чистокровного человека. К тому же, если тебе удалось захомутать лапулю, может, сумеешь меня чему-нибудь научить.

Приплыли! Это я у него собирался айровы постельные премудрости выспрашивать.

Корень оказался неплохим парнем, чего я бы никогда не разглядел в присутствии Малинки. Меня, конечно, здорово раздражало его обращение «малыш», но после того, как я пару раз назвал айра папашей, оно благополучно забылось. Видно, Корешок испугался, что кто-то всерьез посчитает меня его сыном. Зря боялся, не думаю, что даже это таинственное племя начинает в пяти-шести-летнем возрасте детишек стругать. В остальном айр, пожалуй, даже стал относиться ко мне с приязнью, но никаких секретов так и не выдал.

Его скрытность изрядно раздражала, оттягивая знакомство с народом моего отца, а, значит, и возвращение в Прибрежный. Я, как ни старался, не мог избавиться от мыслей о Малинке. Это ж надо, девчонка, пусть и невольно, заставила впервые испытать муки ревности, а теперь по милости моей ненаглядной (или, скорей, по собственной дурости) я постигал, что такое тоска, причем настолько успешно, что на других баб даже смотреть не мог. С месяц, наверное, одним жульничеством промышлял, после не выдержал и переспал-таки с небедной бабенкой, полной противоположностью моей девочки как по внешности, так и по характеру. Почему-то казалось, что раз женщина на нее совсем не похожа, то это вроде и не измена. Глупость несусветная, но правда было легче.