Зазвонил мой телефон. Я включил громкую связь, и мы услышали голос моего сержанта:
– Абельсон был пилотом вертолета «Апачи». Ну, вы знаете, это боевой вертолет, оснащенный оружием.
– Был? – переспросил я.
– Он умер за день до Нового года. Его сбила машина в Гейдельберге, в Германии. Водитель скрылся с места происшествия.
Я отключил телефон.
– Вот что означает карандашная отметка, – сказала Саммер.
Я кивнул:
– Один мертв, осталось семнадцать.
– Что означает УМНУ?
– Это старый термин ЦРУ, – ответил я. – «Уничтожить с максимальным нанесением ущерба».
Она не ответила.
– Иными словами, убить, – сказал я.
Мы долго молчали. Я снова посмотрел на смехотворные цитаты. «Враг… когда ты приперт спиной к стене… важнейший признак мужества командира… серьезнейшим проявлением его силы воли…» Я попытался представить себе, какое безумное состояние психики могло заставить этих людей помещать такие грандиозные цитаты рядом со списками людей, которых они собирались уничтожить, чтобы сохранить свои должности и престиж. Поэтому я лишь сложил четыре страницы вместе и вновь скрепил их той же скрепкой. Нет, я не мог понять этих людей. Затем я взял с полки конверт и поместил туда листы.
– Этот документ пропал в первый день года, – сказал я. – А четвертого числа они убедились в этом окончательно. Его не оказалось в портфеле, его не было на теле Брубейкера. Вот почему они сдались. Это произошло неделю назад. Они убили троих человек, пытаясь вернуть бумаги, но не добились успеха. Поэтому они просто сидели и ждали, понимая, что рано или поздно круг замкнется и бумаги вернутся, чтобы привести к их гибели.
Я положил конверт на стол.
– Используй эти бумаги, – сказал я Саммер. – Отвези в Вашингтон. Пусть их шкуры прибьют к стене.
Было четыре утра, и Саммер уехала в Пентагон. Я отправился к себе и проспал четыре часа. Проснулся в восемь. Мне осталось сделать еще одну вещь, и я не сомневался, что должен сделать ее сам.
Я вошел в свой кабинет ровно в девять часов утра. Место ночного сержанта с ребенком занял капрал из Луизианы.
– Вас уже ждут люди от ГВП, – сказал он, указывая большим пальцем в сторону моего кабинета. – Я впустил их внутрь.
Я кивнул и огляделся в поисках кофе. Кофе не было. Плохое начало. Я распахнул дверь в свой кабинет и вошел. Там меня поджидали двое. Один из них занял стул для посетителей. Другой устроился за моим столом. Оба были в форме класса «А». У обоих на груди красовались жетоны ГВП – маленькие золотые венки, пересеченные саблей и стрелой. Тот, кто сидел на стуле для посетителей, имел чин капитана. За моим письменным столом устроился подполковник.