— Но твой муж не смог?
— Роб хотел стать партнером в фирме до того, как у нас появятся дети. Для него это было действительно важно. У нас был план, и он хотел его придерживаться. — Милли вдруг взволнованно посмотрела на Чейза. — Не надо ненавидеть его.
Не надо ненавидеть? Естественно, он ненавидел его. Ненавидел все, что касалось этого эгоистичного подонка. Чейз сжал ее руку:
— Я думаю, важнее, чтобы ты не ненавидела его.
— Я не ненавижу, — быстро ответила Милли. — Я никогда не чувствовала ненависти. Только печаль… И вину за то, что из-за меня пришлось изменить план.
— В этом процессе, знаешь ли, участвуют двое.
Она безрадостно улыбнулась:
— Я знаю. Но это привнесло столько проблем и стресса в наш брак, что я согласилась на аборт.
Пальцы Чейза, бродившие по ее рукам, замерли. Такого он не ожидал.
— Серьезно?
Милли кивнула, вновь прикусив губу, и одинокая слеза скатилась по ее щеке.
— Да. Я убедила себя, что так будет лучше, что наш брак важнее… чем ребенок, — сказала она, пряча взгляд, и вытерла ту самую слезу. — Но я не смогла… Я пришла на консультацию. Когда сидела в комнате ожидания… Когда меня вызвали, меня начало тошнить от всего этого. В прямом смысле слова.
— Да, есть у тебя такая привычка, когда ситуация накаляется.
Милли сухо рассмеялась:
— Это касается только личных ситуаций. На работе, когда я продаю или покупаю акции, у меня стальные нервы.
— Не сомневаюсь.
— Я вернулась домой и сказала Робу, что не могу сделать аборт. И он принял это. Да! — Она вновь бросила на него быстрый взгляд. — Я не приукрашиваю историю, правда. Он не был плохим человеком. Я любила его.
Чейз молчал. Он не доверял себе настолько, чтобы поделиться своим истинным мнением о Робе.
— И затем родилась она, — продолжала Милли с нежностью. — И она была прекрасна. Я никогда не думала, что обладаю какими-то материнскими качествами, хотя по большей части так оно и было. Я так и не приспособилась к грудному кормлению, не могла собрать раскладывающуюся детскую коляску. — Она тряхнула головой. — Я всегда терпела поражения в таких задачах.
— Ну, есть же более важные вещи.
— Я знаю. И я любила ее, правда. — Это звучало так, как будто она старалась убедить его, и Чейз не мог понять почему. — Я вернулась на работу, когда Шарлотте было три недели, — продолжала она подавленно. — Мне пришлось. Моя карьера не предусматривает декретных отпусков. Это все еще чисто мужское поле деятельности. И я работала по десять, а то и двенадцать часов в день. Мы наняли няню — Люсинду. И конечно, она видела Шарлотту в десятки раз больше, чем я.