– Хотите?
– Вообще-то я не курю.
– Но главная героиня вашей книги курит, – говорит Ленцен и кладет пачку и зажигалку на середину столика.
Киваю. Беру сигарету. Закуриваю. Молча курим. Перемирие продолжительностью в сигарету мы используем для размышлений перед решительной схваткой. Докуриваю свою почти до фильтра, гашу в массивной пепельнице. Во всеоружии, чтобы добыть ответы на свои вопросы.
Не знаю почему, но у меня такое чувство, что сейчас я получу ответы от Ленцена, игрушки закончились.
– Скажите мне правду, – требую я.
Ленцен не смотрит на меня, сосредоточенно уставившись в некую точку на полу.
– Где вы были двадцать третьего августа две тысячи второго года?
– Вы знаете, где я был.
Он поднимает взгляд, мы смотрим друг другу в глаза, как тогда. Естественно, я знаю. Как только я могла сомневаться?
– Откуда вы узнали об Анне Михаэлис?
– Опять за старое? Снова эти глупые вопросы?
К горлу подкатывает комок.
– Вы знали Анну, – говорю я.
Он издает протяжный стон, знакомый мне вариант его безрадостного смеха.
– Я любил Анну, – говорит он. – А насчет того, «знал» ли я ее, – скажу честно, не имею не малейшего понятия. Но скорее – нет.
Он шмыгает носом. Лицо его кривится. Откидывается на спинку кресла, начинает вращать головой, так что слышно, как похрустывают позвонки. Закуривает сигарету. Пальцы дрожат. Совсем чуть-чуть, чуть-чуть. Пытаюсь переварить услышанное.
В ушах звучит голос Юлиана: «На почве личных отношений. Столько ярости, столько ножевых ран – все указывает на преступление на почве личных отношений». И мой голос: «Но у Анны никого не было. Я это точно знаю».
Ах, Линда, Линда.
– Вы были… – Мне трудно это выговорить, как будто я собираюсь сказать что-то непристойное. – У вас был роман с моей сестрой?
Он только молча кивает. А я думаю о своем небольшом смартфоне, который предусмотрительно прилепила скотчем к телу и который все записывает, и с нетерпением жду, когда Ленцен ответит. Но он ничего не говорит. Сидит и курит. Избегает смотреть мне в глаза. И мне становится ясно, что мы поменялись ролями. Теперь он не может вынести моего взгляда.
– Позвольте вас спросить, – говорю я.
– О чем на этот раз?
– Почему вы пришли ко мне?
Ленцен смотрит куда-то в пустоту.
– Вы не представляете, как все было, – говорит он.
На губах у меня появляется ироническая усмешка.
– Звонок в редакцию. Знаменитая писательница хочет дать интервью, непременно мне. Ничего не понимаю. Линда Конраде, имя вроде бы слышал в отделе литературы, но мне оно, в сущности, ни о чем не говорит.
Ленцен трясет головой.
– Шеф литературного отдела обижен, что его обошли. Он, естественно, хотел сам взять у вас интервью. Но мне на это плевать, мне даже интересен такой необычный для меня собеседник.