, нечист для употребления в пищу.
– Да, с копытами у бобра отчего-то непорядок. – Бал пожала плечами. – Так ведь можно его вообще не как зверя посчитать, а как рыбу. Пророк, да славится он, всю водную живность назвал рыбами и сказал, что они чисты.
«Вообще-то, он это, кажется, про морскую рыбу сказал», – напомнила себе Айше. И даже не про нее, а про то, отчего вся морская вода пригодна для омовений: “Вода моря совершенно чиста, и все, что умерло в нем, – разрешено”. И теперь муфтии бороды друг другу выдирают в спорах, считать ли халяльной пищей рыб вообще, только рыбу с чешуей – либо все, что живет в воде хотя бы часть времени.
Они пусть выдирают… А мы с Джанбал, единственной подругой, названной сестрой моей, не будем. Да и нет у нас бород».
А про возбраненное правоверным мясо Пророк сказал так: «Вам запрещены мертвечина, кровь, мясо свиньи и то, что было зарезано не ради Аллаха, а как жертвоприношение идолам, или было задушено, или забито до смерти, или подохло при падении, или заколото рогами, или задрано хищником, если только вы не успеете дорезать его согласно принятому у мусульман обычаю».
Но тут же Айше вспомнила другую цитату: «А то, что поймали для вас обученные хищники, которых вы обучаете, как собак, суть часть того, чему Аллах обучил вас самих, потому ешьте это и поминайте над этим имя Аллаха». И еще есть вот какое утешение: «Если же кто-либо будет вынужден нарушить запрет от голода, а не из склонности к греху, то пусть помнит, что Аллах скор в расчете, но при том он – Прощающий, Милосердный». Ой… утешение ли это?
Ее хорошо учили, но сейчас думать о мертвечине и крови, о том, что зарезано, задушено, умерло в воде, было… неприятно. Поэтому вслух она спросила только одно:
– Так вы съели того бобра?
– Неа. Мама посмотрела, думала вылечить, но он был слишком изранен. Отдали обратно Пардино-Бею. Его добыча.
– Я бобров есть не хочу, – предупредила Айше. – Они не очень рыбы все-таки…
– Ну, будем надеяться, что до этого не дойдет, – согласилась Джанбал, прижимаясь к теплому боку Пардино-Бея.
Он признает ее и брата как любимых младших хозяев, но главная хозяйка для него, конечно, мама. Всегда была и всегда будет. И если он пришел, отыскал их, значит, мать отпустила его вслед за ними – как защиту, как благословение, как напоминание. Значит, поняла и приняла выбор дочери. Значит, все будет хорошо.
Путешествовать с таким приметным зверем рискованно, когда бежишь от погони, когда тебя ищут так пристрастно, как будут искать их с Айше. Но никто не знает, кто такая Ёзге. Никто не знает, что Джанбал не дома. Никто не свяжет ниточки, не протянет их к узелку. Искать будут двух девушек-беглянок.