Теперь ему следует быть осмотрительным. Это уж яснее ясного. Пройдет еще два месяца, и он получит диплом, вакансии есть, к осени можно надеяться получить хороший приход (а Василе, естественно, мечтал о самом лучшем), следовательно, уже летом можно будет жениться. Только еще раз нужно убедиться в благосклонности девушки и благорасположении ее отца, господина Родяна. До сих пор у Василе все было весьма неопределенно, да это и не удивительно, ведь он был мальчишкой! Теперь же он взрослый мужчина и должен бороться за свое будущее. Василе почувствовал даже некоторое раздражение: ведь из-за Эленуцы и письмоводителя Родяна он до сих пор пребывал в полной неопределенности и только теперь, на пасхальные каникулы, надеялся что-нибудь прояснить. Остальные его товарищи-четверокурсники уже уверенно говорили о помолвках в августе и о свадьбах в октябре, он же не мог сказать ничего определенного.
Начав думать о родном селе и Эленуце робко и восторженно, Василе вдруг воспылал гневом и возмущением против нее и ее родителей; но в том-то и дело, что возмущался Василе лишь потому, что слишком был увлечен девушкой. И думал, и принимал решения в нем наполовину мальчик, наполовину мужчина, и половинки эти беспрестанно теснили друг друга… Увы, увы, Эленуца Родян из состоятельной семьи, она даже чересчур богата для бедного семинариста! Но и он, конечно, добьется хорошего прихода, возможно, через несколько лет станет протопопом; и вообще, отец может и не давать за ней слишком большого приданого…
Вдруг ни с того ни с сего Василе принялся весьма сурово осуждать письмоводителя за богатство, возненавидев всей душой золотой прииск, главным акционером и, можно сказать, единственным владельцем которого был отец Эленуцы. Штольня представлялась теперь Василе вратами в ад и главным врагом, вставшим ему поперек дороги. Был ли достоин письмоводитель такого богатства? Нет? Любому может свалиться счастье на голову. И ему, семинаристу Василе Мурэшану, тоже.
Василе уже не восхищался красотами весны и не думал о космогонических доказательствах божьего бытия. Он открывал все новые и еще более основательные препятствия, стоявшие между ним и Эленуцей. Так он вспомнил, что одна из дочек письмоводителя Иосифа Родяна два года назад вышла замуж за городского врача, а две другие, как было ему известно, в феврале обручились с двумя молодыми адвокатами. Припомнил, что среди гостей, которые бывали в доме Родяна, и среди молодежи, ухаживавшей за барышнями, он ни разу не видел священника, а тем более семинариста. Мысли молодого человека становились все серьезнее. Много ли толку от того, что братство и равенство между людьми давным-давно провозглашены законами Христа и столько величайших мыслителей неустанно проповедовало их, если богатство по-прежнему ставит столько преград между людьми! Разве золотой прииск «Архангелы» не разделил в Вэлень даже образованных людей неодолимой пропастью? Разве его отца, священника Мурэшану, поскольку он не акционер этого прииска, не почитают за пятое колесо в телеге? Разве крестьяне не кланяются с большим почтением письмоводителю, чем попу Мурэшану? А ведь и на долю священника могла бы выпасть такая же удача, как и на долю отца Эленуцы! Но священнику Мурэшану за семнадцать лет пребывания в Вэлень не привалило такого счастья! Что и говорить, большое богатство выпадает не всем. Семинарист хотел убедить себя, что богатство дается людям на погибель, но, вспомнив про достаток, в каком жила семья письмоводителя, он подумал, что прииск «Архангелы» мешает только ему, Василе Мурэшану, только его делает несчастным.