— Это так просто все, капитан Белопольский.
— Значит, вы меня знаете? Сейчас начнете вербовать? Как у вас принято? За приличную сумму в твердой валюте я готов.
— Вы торопитесь, капитан. У нас другие инструкции.
— Какие же? — Андрей, уже несколько успокоившись, снова почувствовал подвох, ловушку, стремление загнать его в угол. На этот раз ощущение не взволновало его. То ли поверил в знакомцев Калентьева, то ли перестал остерегаться их так, как в первые минуты встречи. — Следовательно, я не нужен вам и могу распоряжаться собой по собственному усмотрению? И твердой валюты не будет?
— Будет, капитан, — послышался голос, в котором звучали незнакомые командирские ноты. — Мы должны обеспечить вас деньгами, документами и отправить в Париж.
— Которого мне очень не хватает.
— Говорю, — уже с явным неудовольствием сказал тот, с лысым черепом, — вы ошибаетесь, уважаемый. По приезде в Париж мы больше не увидимся. Нам от вас ничего не требуется. Вы оказали помощь нашему другу! Он через нас — вам. И немного денег. Сказал, передает все, что может. Это честные деньги и от честных людей, поверьте...
— Тем не менее. Я — русский дворянин и офицер.
— И всегда, когда по чужому приказу расстреливали людей, интересовались, в чьем банке у них хранятся счета?
— То есть? — Андрей насторожился. — Извольте объясниться, господин... э... Не знаю, как вас зовут.
— Никакого значения, — оборвал его лысый. — Но поскольку этот вопрос так важен для князя, поясню свою мысль. Коротко. Деньги, которые хранятся и в Московском, и в Лионском банке, одинаково не пахнут.
— Заберите их, господин… безымянный. Я не возьму!
— Да какой я господин, — сорвался, не выдержав, лысый. — Дальше гардеробных господа меня не пускали.
— Так. Значит, товарищ? Это членам вашей банды вы товарищ. Мне вы не товарищ. Прошу запомнить. И передать, кому сочтете необходимым. Я благодарен вам за спасение, конечно, но у меня старые понятия о чести... Денег от товарищей не надо!
— Вы добавляете нам немало хлопот, князь.
— Но ведь я теперь принадлежу самому себе?
— Точно так, черт побери!
— Оставь его: не видишь, этот беляк упрям, как мул.
— Замолчи! И действуй. Мы подходим, Гошо.
Поднявшись по трапу, лысый осторожно приподнял крышку люка. Сказал Белопольскому:
— Обиды на вас не держу. Езжайте куда хотите, с богом.
— Спасибо и вам, — выдавил из себя Андрей, понимая, что лысый оказался умнее и выдержанней его.
— Надеюсь, не причиню вам больше забот, — сказал он сухо. — Полиция и пограничная стража не имеют против меня никакого компрометирующего материала. Я давно отвык от комфорта и доберусь хоть на крыше, хоть на площадке тормозного тамбура. Это уж не ваша забота.