Все это вызывало в моем господине и короле гнев, ибо в делах мирских это был человек справедливый, и вот он сделал попытку обуздать своих попов. Нелегкая задача!
Кресло примаса и архиепископа Кентерберийского, власти которого Завоеватель некогда, из государственных соображений, подчинил все остальные английские епископства, занимал в то время упрямый норманн, которому его тонзура пришлась как раз кстати, чтобы поднять знамя мятежа против своего ленного владыки и короля. Да и тогдашний святой отец в Риме, – говорят, его извлекли из монастыря, чтобы посадить на папский престол, и он всю свою жизнь мало придавал значения мирским делам и плохо в них разбирался, – стал на сторону норманского епископа, ибо он вообще не хотел поступаться никакими правами церкви. К нему-то канцлер Англии и обратился теперь с многочисленными посланиями, неотступно домогаясь у его святейшества, тугого в данном случае на ухо, чтобы тот подчинил строгим законам духовное судопроизводство, выродившееся в своеволие.
Говорю вам, господин мой, – ибо мне известно, чью сторону держат каноники святых Феликса и Регулы, – никогда не писалось и вовеки не будет написано ничего более справедливого и, вместе с тем, хитроумного против светской власти попов, чем-то, что выходило из-под гибкого пера канцлера.
Он не испортил дела ни одним оскорбительным словом или скучной бегардийской проповедью, – это не принято в государственных делах, нет, он наступал на простодушного святого отца лишь неопровержимыми доводами. Выражаясь иносказательно, он растворял одну ставню за другой, озаряя все ярким светом, так что даже ребенок должен был уразуметь: скупость, корысть, грабеж, коварство, распутство и насилие, свойственные попам короля Генриха, – это совсем не то, что чистое и безгрешное житие спасителя и его двенадцати апостолов. Хотел ли он заглушить свое горе, но только канцлер мужественно повел нападение. Он заставил говорить за себя священное писание, отцов церкви, ученых правоведов, и его разительней-шим оружием было прекраснейшее евангельское изречение: «Царствие мое не от мира сего».
Я чувствую на ваших устах вопрос, откуда мне известно все это. Выслушайте. Когда в лагере получалась весть или послание канцлера, требовавшее подписи короля, – так как его именем и властью боролся канцлер с папой, – и когда под рукой не оказывалось никого из его клириков, то сир Генрих давал своему недостойному слуге читать эти письма вслух. Ему было известно, что в молодости я пошел было по духовной дороге и сведущ в грамоте; его же собственные глаза, будучи еще зоркими и острыми на расстоянии, не годились более, чтобы разбирать написанное.